Этери
Осень, я так рада тебе!
Капли прохладного сентябрьского дождя стучат по крыше семейной
резиденции непрерывно на протяжении пяти дней. Чувствую, осенняя
пора вступила в свои законные права, с важным хозяйским видом,
вытеснив яркое лето, с его бесконечно красивыми медово-янтарными
горячими лучами и сочной изумрудной зеленью, с миллиардами
вкраплений нежных, безмятежно благоухающих цветов, но, увы, не
вечных.
Вид из огромного окна моей комнаты поистине открывается
потрясающий: знаменитый на весь мир сад виноградных деревьев, уныло
мокнущих под проливным дождем; величественный фонтан из роскошного
бежевого камня, искусно выполненный в греческом стиле, и не менее
известный и таинственный садовый лабиринт. Ходит легенда, что
далекий предок закопал несметные сокровища под ним, – по этой
причине туристы часами гуляют по нему и не могут никак выбраться.
Благо садовник им приходит на помощь.
Однако меня ни радует сильно, как прежде, ни пейзаж, ни легенда.
Душевное состояние мое соткано из множества тончайших эмоциональных
нитей, чаще звучащих неподвластной мне мелодией непредсказуемо.
Прошло три месяца со дня смерти дедушки, и с тех самых пор я
закрылась в собственноручно сплетенном коконе от всего мира.
Внутренняя боль затупилась на время, но стоит остаться одной – меня
одолевают воспоминания. Они все, что от него осталось, не считая
огромного государства и богатства, оставленных нам, фотографий,
сделанных при жизни, парадных портретов и книг, написанных им, и,
перечитанных мною Бог знает сколько раз. Единственный человек,
который понимал меня по-настоящему и поддерживал мои стремления,
отошел в мир иной – мне тяжело принять реальность. Я будто лишилась
крыльев за спиной.
И эта ужасная, жестокая война, окончившаяся год назад, унесшая
столько невинных жизней, что не сосчитать, – до сих пор перед
глазами полные ужаса лица, ни в чем неповинных людей. Никогда не
буду прежней. Не в этой жизни.
Испускаю тяжелый вздох, с недавних пор ставший моим постоянным
спутником. Все, пора брать себя в руки, и начну, пожалуй, с
сегодняшнего вечера.
‒ Этери, милая, спустись в гостиную, – мамин нежный голос
ненавязчиво вторгается в мой край бесконечных раздумий, отвлекая от
мнимой видимости созерцания природы, – Все собрались за столом, не
будем нарушать семейную традицию. Поужинаем вместе.
Ранний субботний ужин. В этом вся мама.
‒ Да, сейчас, одну минуту. – прислушиваюсь к звуку, удаляющихся
женских шагов, и, в который раз, отмечаю про себя тот факт, что
мама с уважением относится к моей непоколебимой любви к уединению.
Бесценно. Захлопываю французский роман и элегантно спускаюсь с
массивного темно-шоколадного подоконника – самое чудесное место
после виноградного сада и летней беседки. Когда-то по решению деда
его расширили и немного видоизменили для моего личного комфорта, –
могу часами сидеть на нем, в окружении мягких золотых подушек,
любуясь потрясающим видом из окна, а, главное, ночью, волшебным
звездным небом. В полном одиночестве, в мире любимых книг и
успокаивающей классической музыки, что помогает заглушить темную
пустоту в сердце. Кажется, я выплакала все слезы. Устала.
Мой путь через длинный коридор сопровождается легким шлейфом
изысканных маминых духов, спускаясь со второго этажа по
темно-коричневой лестнице, выполненной по эксклюзивному заказу
известным итальянским дизайнером, от моего внимания не укрывается
важная деталь: в тронном зале сменили главные элементы декора –
поэтапный выход княжества из послевоенной депрессии и, конечно же,
выход моей семьи из траура. Дед завещал, чтобы мы не смели горевать
дольше трех месяцев; были сильными и непоколебимыми, как подобает
истинным членам великой династии Эриста́ви. Легко сказать. Внешние
изменения в убранстве дворца – лишь формальность, однако как много
она решает в моем мире.
