Рожденная пламенем

Никодемо установил треножник и еще раз отрегулировал звук на камерофоне. Нажал кнопку включения, потом шагнул к стулу и сел так, чтоб оказаться четко в фокусе. Опустившись на стул, он почесал голову и взъерошил жидкие светлые волосы. Они поредели с годами, да и сил поуменьшилось. Но возраст не ослабил решимости и способности любить.

Никодемо так и не привык к камерам и потому чувствовал себя неуютно. Он задумался об иронии судьбы: на его совести немало опасных и сомнительных с моральной точки зрения поступков – за некоторые он заслужил, возможно, вечное проклятье, – а ноги прирастали к полу и ладони потели, когда в него впивался глазок камеры.

Он откашлялся и заговорил на итальянском спокойным бархатным голосом, напоминая себе, что, по всей вероятности, эта запись никогда не всплывет. Она только страховка на случай… Никодемо отмахнулся от продолжения этой мысли. Не хотелось думать об этом «на случай».

Понадобилось менее трех минут, чтобы записать последнюю часть видеосериала. Он наклонился и выключил камеру. Просмотрел запись. Улыбнулся с довольным видом – с первой попытки все получилось достойно. К идеальному результату Никодемо не стремился.

Он глубоко вздохнул и на секунду склонил голову. Опустил веки и вызвал в памяти ее влюбленное лицо. Сердце больно ударилось о грудную клетку. Никодемо открыл глаза и стряхнул с себя наваждение. Включил ноутбук и загрузил в него запись. Зашифровал и заархивировал файл вместе с другими. Потом отослал своему адвокату с простой припиской: «Последняя часть. Еще раз спасибо. Ник».

Он обернулся на стук в дверь тесной каменной клетушки. Показалось гладкое безбородое лицо Данте. Ник вспомнил, каким был в его возрасте: мир дарил ему безграничные возможности, а он хватал их спелые гроздья охапками. Теперь лучшие времена Ника позади.

– Вот ты где, – сказал Данте по-итальянски, на своем родном языке. – Ты же не струсил, нет?

Никодемо позволил себе улыбнуться подростку.

– Нет. А ты?

Данте широко распахнул дверь и шагнул внутрь, волнение и интерес сквозили в его движениях и отражались на лице.

– Разумеется, нет. – Глаза парня остановились на треножнике, потом взгляд метнулся к ноутбуку. – Что делаешь? Записываешь мемуары? Да не тревожься. Я не допущу, чтобы случилось что-нибудь… э-э-э, плохое.

Никодемо не ответил на вопрос и выключил компьютер.

– Знаешь, твой отец, скорее всего, уволил бы меня без раздумий, а тебя запер дома на веки вечные, узнай он о наших планах.

– Только это случится задним числом, и он будет нам благодарен. Ты станешь сильней, чем когда-либо прежде, и никогда больше не испытаешь боль.

Никодемо вздохнул. Такова теория. Риск, на который он идет, того стоит. Но вот боль… Сможет ли он ее выдержать? Никодемо перевел взгляд на Данте – он собирался доверить свою жизнь… мальчишке? А больше просить некого, ни один разумный человек не позволит ему так рисковать.

Данте, не в силах устоять на месте, пританцовывал от нетерпения. Никодемо старался не таить обиду на парнишку, жаждущего увидеть несколько часов агонии старшего товарища. Когда все закончится, он окажется в большом долгу перед Данте, ведь тому предстоит вытащить его из адского пламени.

– Отрепетируем еще разок? – предложил Никодемо, складывая треножник и убирая его вместе с ноутбуком в кожаную сумку.

– Ник, мы репетировали уже десятки раз, – отозвался Данте. – Сегодня дома никого, вилла опустела. Идеальная возможность. Все будет в порядке.