1.
Подсолнухи высокие стоят.
Цветение – пора мечты святая.
Мы строим мир и поднимаем сад,
И август плодоносный наступает.
Но в беспокойстве сердце полнит грусть,
Что месяц или два – мир поколеблет.
Подсолнуха ж Ван-Гоговская суть —
Всегда лететь в распахнутое небо.
Взлетят они и опадут они,
Ходульные, как остовы нагие,
И вытаращатся бельмами пустыми
На стаи, их обчистившие, птиц.
2.
Я во дворе подольше посижу,
К стене сарая, каменной, прижавшись.
Я тоже как подсолнух на юру.
Высокое вместилище. Я чаша.
Я семечки сама в себе храню.
Так, значит, это август плодоносный?
Но есть во мне, как ни крути, та грусть,
Что холодит и беспокойство носит.
Печаль, она от знания – что там —
По кругу года видим повторенья.
Хоть неизвестно, но приходит нам,
Что было с нами в прошлом, до рожденья.
Вот так сижу, на сад гляжу одна,
К стене холодной хоть плечом прижавшись.
Опора, но – застудится спина,
Прикроюсь свитером, подстраховавшись.
Так нас прикрыл, Кто всё на свете знал,
Сам падая в промозглом прошлом нашем…
Ему до колик эта жизнь видна.
Он в свитер из мохера глаз таращит.
3.
Так я подсолнух. Я не помню сна.
И прошлого – не холодит мне камень.
Что за стеной, в сарае? Вроде хлам.
Там сыплется поленница дровами.
Разборки ждёт, и края не почать.
Велосипед, поломанный годами.
Там грабли под сушилами торчат,
Нависшие, повторенные нами.
Я в сумраке гляжу на пышный сад.
Так вот что там! Живая, всё я знаю.
Дух обожгло оно – распада пламя.
Но вот – забвенья взломана печать.
Мне спину тёплый свитер прикрывает.
