– Кофе. Чёрный, двойной, без сахара, – это Рута отжал
кнопку коммуникатора. – Половинку печенья. И проследите, чтобы…
У молоденькой помощницы, замотанной в эти нелепые
тряпочки – прозрачную шапочку и полумаску – от удивления округлились глаза. И в
этом неестественном освещении они казались пронзительно синими. Хорошенькая.
Пугливая.
А Потрошила, который по недоразумению числился его коллегой
и вроде как считался на этих десяти квадратных метрах главным, тушевался
недолго и тут же заорал:
– Ты, мать твою, в своём уме?..
– …чтобы вода в кофемашине была свежая.
Бутилированная. Желательно, «Эдельвейс», – невозмутимо продолжил Рута.
– Клиент на остановке! Сейчас отъедет! – размахивал
своим крошечным ножиком Потрошила.
– Так уже, – пожал Рута плечами. Припомнил недавно
прочитанный сборник и тщательно выговорил. – Не кипишуй, братюня. Кромсай себе
помалёху, пока терпила не дёргается.
В подтверждение его слов ломаная зелёная линия на
визирах стала ровной и противно запищала – клиент действительно «отъехал»,
теперь и аппаратура это зафиксировала. Второй коллега, что отвечал за сонные
зелья, замысловато выругался и начал крутить какие-то свои вентили. Потрошила
продолжал верещать.
Ну, умер и умер пациент, чего орать-то.
Напуганную душонку Рута подцепил сразу, как только та
выпорхнула из тела. Никуда не денется. А на голову тушки наложил стазис:
Главлекарь говорил, что от недостатка кислорода какие-то там клеточки в мозгу
повреждаются, и человек, если надолго задержится в посмертии, изрядно поглупеть
может. Чушь, конечно, полная: у этого терпилы и так была пуста коробочка – по
коварному марту свой байк расчехлить…
В дверь робко сунулась ещё одна помощница с дымящейся
чашечкой.
– Маша, ..., ты совсем с дубу ……..?!.. – заорал
Потрошила. – Это «чистая» операционная!
– Спасибо, милая, – очаровательно улыбнулся Рута,
принимая кофе. – А вы работайте, коллега, я вам не помешаю.
– С чем, …, работать уже?! Отъехал, сука, …, клиент! Ты,
мать твою, реаниматолог или где?!
– Кха… – прокашлялся оживший коммуникатор. – Алексей
Михайлович, голубчик, вы уж придерживайтесь плана операции, прошу вас. А
состояние пациента и методы Аргу… Арутумани… в общем, методы нового
реаниматолога пусть вас не волнуют.
О, вот и Главлекарь. Вовремя.
– Я хирург, а не мясник, чтобы в жмуре ковыряться! –
брызгал слюной Потрошила. – Сестра, заряжайте «утюги», раз уж этот…
– Какие варварские методы, – вздохнул Рута. – Нет,
если для вас принципиально резать именно по живому, то, пожалуйста, дело ваше.
Рута положил свободную руку на грудь поломанного
«хрустика» и визиры вновь взорвались скачущими цифрами. И с шумом отхлебнул
кофе. Терпимый. Хоть и вода не «Эдельвейс».
Вот такие, первой свежести, трупы поднимать – вообще
раз плюнуть.
Но, пожалуй, лекарское дело – не его. Платят не ахти,
коллеги нервические. Вычёркиваем. Что там, интересно, дальше у Зануды по
списку?..
Когда и чем его опоили, Рута так и не понял. Просто
рухнул, не раздеваясь, в свою кровать, а проснулся уже в другом месте. Лежать
было жёстко и неудобно, а едва пошевелившись, Рута полетел с узкой скамейки на
землю.
Тогда-то он и открыл глаза. Но нехорошее предчувствие
возникло ещё раньше, как только нос защекотали пахучие травинки. В это время
года в Скарратоне зелени не росло. А солнце, нагревшее щёку, и вовсе должно
было появиться лишь через полтора месяца.
Парк был ухоженный, трава стриженая, а деревянная лавка
сколочена с большим тщанием и гладко отшлифована. На соседней лавке сидела полураздетая
девица, закинув ногу на ногу, и меланхолично отправляла в рот кусочки из
розового шуршащего мешка. Взгляд её, прикованный к Руте, не выражал ни страха,
ни враждебности. Будто за зверушкой наблюдала.
