1 Рабиу ас-сани 762 года1 рядом с шатром, под сенью веточек саксаула, на берегу Кашкадарьи сидели двое знатных молодых людей. Один из них, накинув на плечи желтую мантию, с наслаждением откусывал кусок ранней индийской дыни, слушал второго, неброско одетого молодого парня, который сидел на корточках, держал в руке саблю и тихим голосом доносил свою мысль.
– Хусейн-Ага, мы не можем стать великой страной, пока нас окружают те, кто сильнее нас. Лучшие времена Фараруда2 были слишком давно, и мы должны это исправить.
– Что ты предлагаешь? У нас есть тысяча нукеров3, но это не та сила, с которой мы способны сокрушить соседей. Кроме того, Тоглук боится начинать большую войну.
– Держава величайшего Искандера пала в бездну прошлого без войны, Арабский халифат распался на тьму стоянок верблюжатников, даже от державы великого Чингиса остались лоскутки….
– От державы Чингиса остались мы… Правда, мой друг, мы – это тысяча нукеров…
– Есть еще Орда на севере, пока это самый сильный сосед.
– Что ты предлагаешь Кичи? Воевать с Ордой мы не сможем, Хызра-хан, конечно, не Джаннибек, но у него огромная армия, родичи в Белой орде, при этом он явно не самый глупый правитель, чего бы у нас о нём не говорили. Завоевать Сарай Эль Джедид у потомков Бату-хана плохой правитель бы не смог. Тем более все эмиры ему присягнули.
– Знаешь, Хусейн-Ага… Орда сейчас сильна… Но мне кажется, что это скорее грозный вид, чем внутренняя сила. Потомки Бату-хана переубивали друг друга. Хызра-хан переубивал оставшихся. А кто после него? Есть ли там настоящий Хан если его не станет? Не правда ли, что рыба гниет с головы?
– У Хызра-хана есть дети, тот же Тамур-ходжа…
– У Искандера Двурогого4 они тоже были. Но его империя пала сразу после него.
– Ладно, Кичи….Я хочу поесть шафтолу5, пока это солнце не высушило их. Мне наплевать на Орду, также как и Орде наплевать на нас. Если ты знаешь, как убрать наших северных соседей, так чтобы у нас не было с ними проблем, то делай. Мне еще к нашему хану скакать вечером, говорят он от жары совсем размяк.
Эмир Хусейн неспеша встал и пошел под палящим солнцем в свой шатер, который стоял прямо на берегу высыхающей реки. Его собеседник, молодой двадцатичетырехлетний красивый воин, посмотрел на лежавший рядом кусок дыни, после чего достал саблю и порубил этот кусок на несколько частей.
– Вот с Ордой должно быть тоже самое, – сказал он вслух.
Его прозвали Барлас. Разговор с его ближайшим другом эмиром Хусейном преследовал две цели. Хусейн, как и ожидал Барлас, никакой заинтересованности в том, что будет с Ордой не испытал. Хану он тоже не должен был рассказать, по причине того, что его самого это не заинтересовало. Но самое главное, формально он был старшим по армии, и произнес те самые слова «Если ты знаешь, как убрать наших северных соседей, так чтобы у нас не было с ними проблем, то делай». Барлас уже имел определенный план по созданию своей империи. Тех кто был рядом в Фараруде, он использовал для собственного возвышения. И вот уже в двадцать четыре года он эмир славного оазиса Кеша, лидер самого мощного отряда ханства и любимец судьбы.
