Посвящается моей дочери Ольге, без помощи и поддержки
которой эта книга не могла бы появиться.
Да будут славословия Богу в устах их
и мечи обоюдоострые в руках их.
Библия. Псалом 149.
Мы обращаемся в первую очередь ко всем тем,
кто желает с чистым сердцем служить Царю
Небесному, как рыцарь, и желает с усердием
нести вечно благородное оружие послушания.
Устав Ордена Храма.
Речь идёт о распознании вечного, которое актуально.
Гегель.
Предисловие автора
Икона Ордена
– Что пишешь? – спросил меня друг.
– Богословско-приключенческий роман, – провозгласил я, уже приготовившись насладиться произведённым эффектом.
Однако, ответом была кислая улыбка, из которой явно следовало, что мне ни сколько не удалось его заинтриговать. «Ну что же, – мстительно подумал я, – если его отпугнул даже намёк на богословие, значит одним неблагодарным читателем у меня будет меньше». Но причудливое жанровое определение мне тут же разонравилось.
Потом стал отклонять подобные вопросы: «В двух словах не объяснить». Нагнетать таинственность было приятно, но начало страдать самолюбие: «Когда это я разучился давать короткие и внятные определения самым непростым предметам?». Мне очень хотелось сказать: «Пишу роман о тамплиерах». Это удовлетворило бы всех, но я-то знал, что определение, справедливое лишь отчасти, введёт людей в заблуждение.
Не люблю предисловий, полагая, что книга должна говорить сама за себя и всё-таки, после долгих внутренних борений, решил-таки набросать несколько предваряющих слов с одной-единственной целью: предупредить читателей о некоторых особенностях этого текста с тем, чтобы, по возможности, не обмануть ничьих ожиданий.
Эта книга – не художественное произведение и не документальное исследование, хотя автор будет благодарен тем читателям, которые сумеют обнаружить в предложенном тексте признаки как первого, так и второго. Однако, художественная форма здесь не цель, а средство. Мир этой книги – мир идей и моделей – религиозных, военных, экономических, политических. Хотел лишь сделать эти построения максимально убедительными, а этого порою удобнее достигнуть, вплетая их в художественную ткань.
Так же и с документальным, аналитическим пластом текста. Сначала даже хотел назвать это нечто «аналитический роман», но потом понял, что исторические изыскания для меня так же всего лишь средство. Свою цель мне постепенно удалось обнаружить не в глубинах минувшего, а в гуще современности.
А началось всё с желания восстановить историческую справедливость. О тамплиерах не писал только самый ленивый. Романисты и оккультисты, учёные и масоны, мистики и безбожники, кажется, избороздили эту тему вдоль и поперёк. Но в этой катастрофически огромной библиотеке мне так и не удалось обнаружить ни одной христианской книги, точнее, книги, автор которой попытался бы увидеть в тамплиерах настоящих христиан. Некоторые «христианствующие» авторы, признаваясь в любви к тамплиерам, понимают их, как либералов-экуменистов, противостоящих церковной ортодоксии. Между тем, беспристрастный анализ источников убеждает в том, что тамплиеры были самыми что ни на есть традиционными христианами. Желание доказать это с опорой на максимально выверенные исторические факты и заставило взяться за перо.
Но по мере работы над тестом первоначальный замысел перестал быть единственным. На очередной вопрос: «В чём тема?», поколебавшись, ответил: «Путь души к Богу». А эта тема уже не может быть намертво привязана к конкретной исторической эпохе. С некоторым для себя удивлением заметил, что пишу уже не столько про XII, сколько про XX век. Для меня по-прежнему оставалось очень важно, какими были средневековые тамплиеры, но оказалось что есть вопросы и поважнее. Какие мы? Какими мы должны стать? Какими путями мы может прийти к Богу, а какие уведут нас в обратном направлении? Радостно было осознать, что история Ордена Храма отвечает на эти вопросы. Средневековые храмовники могут помочь нам глубже понять XX век и даже более того – помочь выстроить XXI столетие, но для этого нам нужен не портрет Ордена, а икона – образ очищенный от всего наносного и преходящего, образ, который Орден имеет не во времени, а в вечности.
