На зверином рынке было не протолкнуться. И не потому, что так много человек хотели приобрести себе питомца, а из-за того, что через звериный рынок легче всего было пробиться к продуктовым отделам, а заодно и к выходу. Впрочем, торговцам животными всё равно скучать не приходилось.
Жуткая вьюга заметала мелким и колючим снегом небрежно прикрытые клетки, где пытались согреться самые разнообразные зверьки. Котята, щенята, зайчата или мышата. Всех их держали на таком жутком холоде, чтобы продать за жалкие стопки бумажек. Прохожие, несмотря на страшный мороз, сновали туда-сюда в поисках будущего домашнего питомца. Дети вразнобой просили у родителей купить то этого щенка, то того котёнка. Родители, конечно, отказывались покупать зверька, который еле-еле шевелился в своей, маленькой даже для него, клетке, но дети не отчаивались и очень скоро снова начинали требовать у взрослых купить очередного захудалого крольчонка.
Некоторые люди всё же покупали себе животных. Одни прохожие приобретали породистых щенят за толстую пачку бумажек, заодно с оформлением всех мало кому нужных документов, а другие довольствовались тем, что им просто достался свой собственный зверёк, пусть и без единого документа. Кто-то нёс покупку домой в той же корзине, в которой зверька продали, а кто-то аккуратно и с нескрываемой нежностью прятал детёныша за пазуху, в тепло. Зверёк обычно недолго скрёбся, а потом затихал. Но даже сквозь толстые свитеры покупатели чувствовали, как громко и часто бьётся крохотное сердце животного. Может, от холода, а может и от страха. «От холода, наверно», – думали покупатели. И вполне возможно, они были правы: холодное дыхание зимы, не жалеющей никого, кто осмелится выйти из дому, чувствовалось даже через тёплую одежду и тяжёлые сапоги.
Продавцы, укутываясь в объёмистые тулупы, изредка выкрикивали своими зычными голосами о том, что именно у них самые лучшие, самые здоровые и красивые животные. Да плюс ко всему, ещё и очень дёшево стоят. А покупатели нехотя подходили к продавцам, смотрели на чересчур непрезентабельных зверят и обычно переходили к тем торговцам, кто вообще ничего не выкрикивает. На всякий случай. Продавцы-крикуны недовольно смотрели на свой измученный товар и снова пытались зазвать покупателей.
«Вы посмотрите, какой он хорошенький, какой славный», – верещала монументального объёма продавщица, вытащив из корзины маленького, заметно дрожащего щеночка на жуткий холод. А покупатели вежливо кивали, улыбались, гладили бедняжку, радостно смотрели ему в глаза, не замечая, или делая вид, что не замечали, как плохо в такие моменты зверьку: ведь покупатели с продавщицей одевались в тёплые шубы, мягкие варежки и тяжёлые шапки, а у совсем недавно родившегося щеночка появилась только тоненькая шёрстка. Разве она может защитить его от таких морозов? Но кто-то из людей всё же оказывался не столь бессердечным и просил продавщицу спрятать зверёныша в тепло. Торговка косо смотрела на такого человека и с абсолютным безразличием прятала щенка, чтобы тут же вытащить наружу нового зверька. Ей только и нужно продать свой товар, а в каком он будет состоянии – ей было без разницы.
«А этого бесплатно отдать могу», – ласково предлагала продавщица котёнка маленькому мальчику. «А почему бесплатно, больной он что ли?» – спрашивал он, с подозрением глядя на еле двигающегося зверька, на которого его маленькие братья почти не обращали внимания. «Не-не-нет, что ты! Просто он совсем маленький, и ему как можно скорее нужно в тепло, к людям», – нервно смеялась торговка, стараясь что-то скрыть от маленького покупателя. Мальчик недоверчиво смотрел на неё и всё-таки соглашался. Радостная продавщица, фальшиво улыбаясь, вытаскивала из корзины хиленького котёнка, заворачивала в тонкую, как лист берёзы, тряпку и отдавала мальчугану. Тот прятал зверька за пазуху и убегал домой. И каково же будет его несчастье, когда он узнает, что этот котёнок уже никогда не задышит.
