В уютной гостиной дворца воцарилась тишина. Императрица Софья не
торопила с ответом. В ее глазах я отчетливо видела понимание. Все
сказано, и теперь государыня просто терпеливо ждала.
А мое сердце разрывалось от боли. За что? За что мне это все?!
Судьбы ни в чем не повинных людей или наша любовь с Дэйчи — ну как
тут выбрать?!
Формально меня просили о помощи, но фактически поставили перед
мучительным выбором. Да, я могу отказаться. Вот только на кону
стоят миллионы жизней.
К тому же необходимых мне технологий для реализации архисложного
плана ученых еще нет и в помине. Без содействия древнейшего духа
русского императорского я рода просто-напросто не справлюсь, а тот
способен общаться… лишь с членами рода.
Внезапно подступили слезы. Горькая усмешка тронула губы. Я так
хотела вспомнить свое прошлое, и желание сбылось. Однако легче,
определенно, не стало. Теперь я гораздо лучше, чем кто-либо,
понимаю, что ожидает этот мир.
Вот уже несколько долгих минут я неподвижно сидела в кресле.
Душа корчилась в нестерпимых муках, а перед глазами стояло лицо
возлюбленного, его улыбка, полный любви и нежности взор. Не могу,
не могу от него отказаться!
— Софья Сергеевна, а может, есть иной способ войти в ваш род? —
я с надеждой посмотрела на умопомрачительно красивую женщину.
— Боюсь, что в данном случае другого варианта нет, — вздохнула
императрица с сочувствием. — Дэйчи — наследный принц Японии. Для
него сыновний долг и интересы страны превыше всего. Он все поймет
правильно, — государыня на миг примолкла и с неприкрытой грустью
добавила: — Ты же знаешь, если откажешься, то и твой любимый
мужчина погибнет. — Я до боли сжала кулаки. Мне ли этого не знать?!
— В жизни каждого человека наступает момент, когда перед ним встает
тяжелый выбор, — в голосе собеседницы отчетливо зазвенел металл. —
Хочешь не хочешь, но свой тебе придется сделать.
— Дэйчи уже знает, что мне предстоит? — уточнила хрипло, подняв
на государыню взгляд. Женщина кивнула. — Что же вы с нами делаете?
— выдохнула я на грани слышимости, а потом подалась вперед и прямо
спросила: — А как бы вы поступили на моем месте?
Месяцем ранее
В одиночной палате реанимации было
тихо. Голубоватая светящаяся жидкость приятно расслабляла тело. В
этой то ли ванне, то ли открытой капсуле я лежала, по моим
расчетам, часа четыре.
Повернув голову, в который раз
посмотрела в большое окно на стене. Дежурный врач в белоснежной
униформе все так же сидел за столом и наблюдал за показаниями
множества медицинских приборов. С досадой поджимая губы,
темноволосый мужчина то и дело неодобрительно покачивал
головой.
Что же его так беспокоит? Мы оба
знаем, что на моем теле не осталось ни единого ожога.
Ничего и правда не болело. Медицина
сотворила настоящее чудо. Я слышала, как спасатели по дороге в
больницу говорили, что у меня восемьдесят процентов ожогов и
состояние критическое. Но ведь так быстро со всем справились!
Неужто настолько все
серьезно… с моей головой?
Находясь в реанимации, я прекрасно
понимала речь, знала названия вещей, предметов. Несколько смутно,
но помнила то, что происходило сразу после пожара. А вот все, что
до него, — как отрезало.
Я не знала, кто меня закрыл изнутри
в том помещении без окон. Кому это было надо? Ответа нет. Я даже не
могла вспомнить собственного имени. Моего прошлого словно и не
было.
Внезапно врач пристально посмотрел в
мою сторону. Он явно о чем-то напряженно размышлял. С крайне
задумчивым выражением почесав пальцем густую бровь, мужчина
неторопливо встал из-за стола и куда-то отошел.
Тяжко вздохнув, вновь погрузилась в
лечебную влагу. Сколько еще здесь лежать? А что дальше? Сердце
тревожно сжималось. Ни единого воспоминания о прошлом. Это…
пугало.
