«Эта поистине волшебная и добрая история напоминает нам, что любовь – самое сильное чувство на свете».
– Вот же черт! Черт! Черт!
Я закрыла лицо руками, и с моих губ сорвался тихий обречённый стон. Сердце бешено колотилось, вызывая тошноту..
– Идиотка! – промямлила я, уткнувшись в ладони, и с отчаянием ударила пятками по кровати, издав горестный стон. Мои руки вновь потянулись к телефону, и я в который раз перечитала письмо, от которого внутри всё сжималось в тугой узел.
“Уважаемая Анастасия Викторовна!
Я очень польщен, что вы изъявили желание сдать зачёт именно таким способом. Однако не кажется ли вам, что это немного противоречит установленным правилам?
С уважением,
Волков Д.К.,
профессор кафедры психологии и социологии.”
Буквы расплывались перед глазами, и меня охватила паника, подобная холодным волнам, что прокатывались по телу.
– Идиотка, – вновь едва слышно сорвалось с моих губ.
В комнате горела настольная лампа, а на белоснежной тюли рядом с кроватью медленно мерцала новогодняя гирлянда.
Пятью минутами раньше судьба решила поиздеваться надо мной, а теперь, я со стыда сгораю от случившегося.
Раскрываю предыдущие отправленное сообщение, в котором светятся мои фотографии в стиле «ню».
– Идиотка, – вновь сорвалось с моих уст, и отбросив телефон на подушку, легонько била себя ладонями по своим щека, чтобы привести в чувства.
– Настя, ты чего делаешь?
Встревоженный голос мамы доносился из дверного проёма. Закрыв глаза и выдохнув из себя, я медленно опустила руки и, натянув улыбку, произнесла:
– Да это… Нужно было к сегодняшнему числу отправить черновик курсовой, а я забыла.
– И поэтому ты решила избить себя руками? – мама вопросительно вздернула бровью.
Нет, ну а что ей ещё сказать?
Мама, твоя дочь недавно сфотографировалась в полу-обнажённом виде, потому что ей очень понравилось чёрное боди, которое она купила на распродаже. И совершенно случайно эти фотографии оказались у ее преподавателя на почте?
Лучше провалиться сквозь землю, чем рассказать ей об этом.
– Я просто приводила себя в чувства, – ответила я, усевшись на кровати и сложив ноги по турецки. – Все нормально.
Мама поправила белокурый локон волос, в который уже настырно просачивались платиновые волосы. Вытерла руки о серое полотенце и просто пожала плечами, направилась на кухню.
Поспешив прикрыть дверь за ней, чтобы она не дай бог не зашла в ненужный момент, я вновь бросилась к телефону.
Нужно было ему что-то ответить. Руки трясло от волнения, а я никак не могла сформулировать свою мысль и одновременно проклинала себя за то, что сделала.
Нажав кнопку “ответить”, я начала писать свою мысль:
«Уважаемый Даниил Константинович…»
Ползунок надоедливо мигал перед глазами, сбивая с толку. Я вспомнила, как впервые увидела Данила у Евы, когда с ней познакомилась.
Волосы цвета растопленного молочного шоколада, невероятно холодные голубые глаза, ямочки на щеках…
Даже тогда, будучи маленькой соплячкой, я всегда с трепетом переступала порог дома своей подруги, надеясь, что увижу его. Хотя наше общение сводилось к простым приветствиям и прощаниям, а иногда он спрашивал: «Опять вы с Евой что-то натворили?». И никогда, никогда бы в жизни я не сказала ему, что по-уши влюбилась в него, правда, это случилось чуть позднее.
Господи, мне нужно сосредоточиться на сообщении. Немедленно….
Выдохнув со свистом, я написала вторую строчку:
Файлы, которые вы получили ранее, были ошибочно вам отправлены. Прошу прощения за предоставленные неудобства.
Подписала свое письмо своими инициалами, еще раз сто перечитала его и отправила.
Как только письмо улетело ему на почту, я зажмурилась и откинулась на подушку.
Даниил никогда меня не замечал. Когда мы с Евой пошли в первый класс, Даниил уже отучился в университете. Между нами была разница в восемнадцать лет, и ровно столько же миллион причин, почему мы не можем быть вместе.
