Я стою на краю пропасти. Подо мной простирается Большой каньон. Тот самый, недосягаемый. Каньон-мечта. Свежий ветер шевелит мои волосы. Мне кажется, что каньон дышит, и я дышу с ним в унисон. Словно я часть его или мы с каньоном части чего-то большего, необъятного и величественного. Так и есть, думаю я: мы – части этого мира.
В животе ворочается то ли восторг, то ли страх высоты, а скорее и то и другое. Я стою на вершине мира. Подо мной пропасть. Луч солнца падает на узкую полоску воды на дне, и она вспыхивает тяжелым золотом. У меня перехватывает дыхание, кружится голова от красоты, которой захлебываются восторженные мои глаза. Я закрываю их, чтобы острее понять, прочувствовать: это счастье. Я счастлив.
На мое плечо ложится тяжелая ладонь. Я вздрагиваю, не сразу сообразив, что это Руслан, мой наставник.
– Ну что, победитель? – смеется он. – Сбылась мечта космополита?
В ответ я могу только кивнуть: заполонившие грудь чувства не дают говорить. Но Руслан не настаивает, он понимает меня, как никто другой.
– Думал ли ты год назад, что будешь стоять здесь? – спрашивает он.
Я мотаю головой: куда там! Мне и сейчас трудно в это поверить, но – вот же он, каньон. Я опускаюсь на корточки и трогаю шершавый камень рукой, чтобы убедиться в реальности происходящего.
– А я верил в тебя! – подытоживает Руслан и снова смеется.
Ком в горле наконец растворяется, я втягиваю носом пахнущий корицей и сыростью воздух и тоже смеюсь.
– Пойдем, – зовет Руслан. – Что-то покажу.
Мы долго идем до припаркованной на стоянке машины, а потом долго едем по гладкой асфальтированной дороге, сворачиваем на грунтовку, тоже удивительно гладкую, словно ее покрыли прозрачным ковром: со стороны не видно, грунт и грунт, а колеса катятся, как по паркету. «Вот тебе и паркетный джип», – вспоминаю я бытующее среди автомобилистов выражение и понимаю, как устал. Впечатления выматывают, даже самые счастливые. Особенно – счастливые.
Руслан крутит руль, и мы выезжаем на скрытую в скальнике площадку. Я, не удержавшись, ойкаю точно как мама, когда удивляется. Усталости и след простыл: посреди огромной площадки стоит космический корабль. Именно такой, как я представлял себе по картинкам «Роскосмоса». Я оторопело рассматриваю блестящие обтекатели и почти круглое пятно оплавленного камня вокруг. Вдалеке, у гармошки трапа, суетятся люди, кажущиеся отсюда не больше шахматных фигур. Руслан глушит двигатель, а я все смотрю, не отрываясь и не веря своим глазам.
Ровно год назад у перрона вокзала города Уфы остановился поезд, из которого вслед за проводником выпрыгнул высокий парень в армейской одежде и с не слишком увесистым рюкзаком за плечами.
– Бывай, брат! – попрощался он, накинул рюкзак на плечи и двинул в сторону автобусной остановки.
Парень был свободен, и у него были деньги. Звали его Саша, и сейчас он думал, что к его приезду мама наверняка напекла пирожков с мясом, и поэтому улыбался. Его ждала мирная жизнь, от которой он отказался три года назад. Думал, что заработает денег, сумму, которую назвать не стыдно, вернется, возьмет ипотеку, откроет бизнес… Саша не учел инфляцию, месяц за месяцем пожиравшую не выплаченные еще деньги. Конечно, армия их индексировала, но инфляция, как всегда, была намного быстрее, в итоге оставив от немалой на момент подписания контракта суммы рожки да ножки.
Саша вздохнул и отмахнулся от непрошеных тяжелых мыслей: потом, все потом. А сейчас – свобода. Мама. Вкусная еда. Мягкая постель. Интернет и кино, когда захочется. Друзья, в конце концов!
Остановка совсем не изменилась со времени его последнего отпуска, и автобус подошел быстро. Оглядывая привычные, давно знакомые улицы, Саша отмечал изменения и осознавал, как соскучился по городу. Он вышел у кинотеатра, мимо которого одиннадцать лет ходил в школу.
