— Витя, ты собрал чемоданы? —
спросила я, едва войдя в нашу двухкомнатную квартирку. — Мы улетаем
на море?
Мой муж вышел из гостиной, которая
долго служила нам спальней.
И только сейчас я заметила, что он
не один.
Следом за ним вышла ровесница нашего
сына — светловолосая девчонка в коротком топе, открывающем живот с
проколотым пупком.
— Да, собрал, — муж сложил руки в
карманы домашних штанов и покачался с пятки на носок. — И это твои
вещи
В последние полгода Витя взялся за
себя: похудел, подтянулся, отпустил модную бородку и записался в
дорогой барбершоп. Ему сорок пять, он на два года старше меня.
— Не поняла, Витя. А что за девочка,
она к Саше? — я опустила тяжелые пакеты на пол, потому что они
оттягивали мне руки.
А еще мне показалось, что я
ослышалась. Ну мало ли, вдруг у меня звон в ушах.
— Саша в Москве, он приедет только
через месяц, — растерянно закончила.
— Лен, давай вот без всей этой
тупости, — скривился Виктор. — Ты что, оглохла? Я сказал, что это
твои вещи. Так что забирай, а на комоде возьми ключи от дачи.
— Виктор, если ты решил надо мной
пошутить, то это очень злая шутка.
Но тут девица громко чавкнула,
надула огромный пузырь из жвачки и звонко его лопнула.
А мой муж… тот самый, с которым мы
прошли огонь, воду и медные трубы, рассмеялся на эту нелепость и
шлепнул ее по заду.
По заду. Молодому.
Лет так на двадцать моложе меня.
— Это Оля, и она будет здесь жить. А
с тобой я развожусь.
— Она же тебе в дочери годится, —
махнула я рукой, пока внутри все медленно леденело.
— Не преувеличивай.
— Да я скорее приуменьшаю, Виктор. И
никуда я не пойду. Это наша квартира. Как ты вообще мог… ее сюда
привести? Как ты мог мне изменить? А как же наша семья? Как Сашка?
— я засыпала его вопросами, начиная понимать, что все, что я
строила все эти годы, летит в тартарары, потому что у моего мужа
кризис, и он решил завести молоденькую любовницу.
— Замолчи, Лен. Прекрати орать при
моей Олечке.
— Она хоть совершеннолетняя? —
вскрикнула я, не сдержавшись, а потом прикусила губу.
Внутри уже все жгло. Меня бросало из
одной крайности в другую — от холода до лютого жара.
Меня трясло, я едва стояла на
ногах.
— Сашка уже взрослый. Он поймет. У
меня тоже жизнь одна, и я хочу прожить ее, как хочу, и с кем хочу.
А квартира вообще записана на меня. Так что давай вали отсюда и
прекрати истерику устраивать. Я тебе дачу, так и быть, отдам.
— Она не отапливается, — еле ворочая
языком прошептала я. Запал пропал, оставляя после себя выжженную
воронку в груди.
— Похрен. Переживешь как-нибудь. Или
ты хочешь жить с нами тут третьей? — муж даже сделал вид, что
серьезно задумался, пока я хватала воздух.
— Бусик, долго еще? Я хочу суши-и, —
вставила эта Оля и своим длинным нарощенным когтем проткнула еще
один пузырь из жвачки.
— Не переживай, кошечка. Скоро.
Сейчас закажу доставку, — увещевал ее мой муж. А потом она вытянула
свои надутые губы вперед и потянулась к нему.
— Ты же терпеть не мог суши, — Я не
верила своим ушам.
Тот, кто ел только домашнюю пищу и
только мною приготовленную, будет теперь есть то, что не любит лишь
бы… с ней?
— Давай, Лен, без спектакля. Нам еще
в кино собираться, а ты нас тут задерживаешь.
В кино? Тот, кто говорил, что это
пустая трата денег и его можно посмотреть по телеку или
скачать?
Боже! Это точно мой муж?
А потом он сделал решительный шаг
вперёд, подтолкнул меня под локоть и, пнув мой чемодан вперёд,
вытолкал на лестничную клетку, не забыв при этом забрать у меня
ключ от квартиры и сунуть ключ от дачи.
А ведь на дворе почти ноябрь.
Я взяла ручку чемодана и, как
сомнамбула, нажала на кнопку лифта. Вышла на первом этаже, потом из
подъезда.
Я до сих пор не могла поверить, что
Виктор выгнал меня из нашей квартиры. Привёл туда молодую девчонку,
ровесницу нашего сына, да ещё и плохо воспитанную.
