1.
Родители учат детей
разговаривать,
дети родителей учат молчать.
(еврейская мудрость)
Зря Пашка это затеял. От Янека Горовица ещё никто не убегал. Тем
более, с его имуществом. Конечно, Пашка позавидовал, когда Янек
сказал, что у него есть медаль.
- Дедова, небось? - недоверчиво хмыкнул и утер нос
кулаком.
- Скажешь тоже! Стал бы я дедовы трогать! Моя! Личная!
И Янек гордо предъявил медаль "Родившемуся в Ленинграде".
Серебряную с голубым. Его персональную. С гравировкой имени,
фамилии и даты рождения. Она шла в комплекте с дерматиновой папкой
синего цвета, зеленой книжечкой свидетельства о рождении и письмом
Ленсовета с пожеланиями родителям "вырастить достойного строителя
коммунизма".
Тут Пашка и не сдержался. Тащить всё, что плохо лежит, было у
него в крови. Отец сидел уже третий раз. Старший брат недавно тоже
ушёл по перваку на малолетку. Пашка, если не случится чуда,
продолжит семейное дело.
Но медаль лежала у Янека в ладони, а не абы где. И такой
наглости он, конечно, не стерпел. Догнал. Отобрал. Бить не стал. Не
умел. Только зло сверкнул на Пашку чёрными глазищами.
- Вот не дам тебе больше котлету.
Это для вечно голодного Пашки почище тумаков будет. Били его
регулярно. То мать, то бабка. И отец, когда не сидел.
- Больно надо, - сплюнул Пашка почти по-взрослому, - Правда
что-ли, ты в Ленинграде родился?
Это была правда правдивая. Янек Горовиц действительно родился в
"колыбели революции". И жил там аж до пяти лет.
Мама Янека после школы собрала чемодан и двинулись из Куйбышева
поступать в Ленинградский политехнический. Поехали вдвоём с
подружкой. Кто кого за собой потащил, плохо помнилось.
- Маня, куда тебя несёт? Ну какой Ленинград? Там холодно и
темно. Ехала бы в Одессу. Там у тёти Ривы жила бы.
- Представляю, мама, что сказала бы тётя Рива на такое "здрасти"
. Что-то вы с отцом в Одессу не торопитесь.
- Так то мы... То две большие разницы.
Бабушка и дедушка Янека попали в Куйбышев во время войны.
Бабушка приехала в эвакуацию. Дед потом после госпиталя нашёл
своих. Так и остались. Квартиру от завода получили. Паркет и
балкон, а не закут какой-нибудь.
В институт мама Янека поступила. И подружка тоже. Дали
общежитие. Страшное, конечно. Убогое. Но другого нет.
Через два месяца после начала учёбы Мария Фридман увидела в
коридоре его. Волнистые тёмные волосы. И глаза, что пропасть не
жалко.
- Машка, дура, он же старый!
- Ирка, ты не понимаешь, я же не варить его собираюсь. Ты видела,
какие у него руки? А глаза?
- Я узнавала. Он историю КПСС ведёт. Но слухи ходят всякие. Что он
со студентками... Но зато точно не женат.
- Ой, а что ж ему с пенсионерками что ли? - Маша махнула рукой.
Занятия по истории КПСС уже на втором курсе Аркадий Львович
Горовиц вёл интересно. Ну или так казалось. Маше в нём нравилось
всё. И то, как он расхаживает перед доской. Как поправляет
массивные часы на запястье. И как оглядывает студентов. Пристальный
тёмный взгляд красивой яркой девушки Аркадий Львович пропустить не
смог бы. Даже если бы хотел.
Скандал случился совсем не сразу. Кто-то их сдал ректору. Маша
подозревала, что её подружка и сдала. Всех возможных последствий
это разоблачение не имело. Мария Фридман была совершеннолетней. И
Аркадий Львович женился на свой студентке раньше, чем дело дошло до
парткома.
От автора:
Хочу начать с благодарностей.
Двум чудесным людям, без которых я бы за эту книгу не
решилась бы взяться. Они очень мне помогают каждый
день.
Это мои бесценные консультанты Ян Вулицкий и Марина
Фастович (Батанова). Спасибо вам громадное!
Рада всем читателям моей новой истории. Её можно читать
отдельно.
Но я уверена, что многие читатели полюбили главного
героя этой книги именно в "Цвете листопада". Янек Горовиц и правда
замечательный.
