– И что ты можешь мне дать? – через паузу спокойно спросил
мужчина.
Я сжала челюсть плотнее. Разве не ясно? Тут и дураку будет ясно,
что я ему предлагаю.
Но ответить пришлось. Ведь он ждал.
– Только… – мои щеки заполыхали так, что на них, исхитрившись,
вполне модно было жарить яичницу, – только себя… – закончила я с
таким стыдом в голосе, что неизвестно как не провались сквозь
землю.
Гурам с насмешкой спросил:
– Сколько тебе лет?
– Мне восемнадцать.
Гурам вскинул брови. Прищурился.
– А мне помнится, твоя тетка говорила, что тебе только
семнадцать. Эта была отличная схема, малышка. Но я не хочу под
статью.
– Нет! – я всплеснула руками. – Мне восемнадцать! Клянусь!
Сегодня! Сегодня… Исполнилось…
Он вновь прожег меня взглядом. От этого стало совсем неуютно, а
по коже потянулись колючие мурашки.
– Я не знаю, как доказать, ведь документы остались у тетки… Но я
клянусь своим маленьким братишкой, мне восемнадцать, – промямлила
я, но уже без прежнего усердия.
– И ты… – он оценивающе пробежался по мне. Оглядел всю. От ног и
до самой макушки, – предлагаешь мне себя. Я правильно понял?
От такого откровения в горле пересохло, а сердце в груди
застучало сильнее.
Кое-как я выдавила осипшее подтверждение. И совсем потерялась,
не зная, правильно ли я поступаю. Смогу ли я перешагнуть через
себя? И как потом смотреть в зеркало?
– Ты хорошо подумала? – вновь разрезал воздух его строгий
голос.
– Хорошо, – тихо ответила, сцепив руки перед собой. Сжала пальцы
до боли. Неужели он не понимает, что мне больше не остается совсем
ничего? Неужели сердце не дрогнет? Неужели вышвырнет меня на улицу
после такого?
Но Гурам безразлично, и даже лениво сказал:
– Хорошо. Тогда раздевайся.
Я округлила глаза, пялясь на него с неприличным шоком во
взгляде:
– Прямо сейчас? – осипшим шепотом переспросила.
– Прямо сейчас, – холодно ответили мне.
Ранее...
– Давай! Поторапливайся! – тетка больно толкнула меня в бок. От
этого толчка я пошатнулась и чуть не упала. Тяжелые пакеты с
продуктами в правой руке вполне способны были меня перевесить. – И
чего ты такая неповоротливая в последнее время? Может, стоит тебя
меньше кормить? – она обернулась и оценивающие на меня
посмотрела.
Я лишь выдохнула в ответ нервную, болезненную улыбку. Тут и
дураку будет ясно, если кормить меня станут меньше – сдувать ветром
начнет. Я и так половину обеда тайком таскаю братишке. Растущий
организм. Ему сейчас гораздо нужнее. На еду для не родных
племянников, приживал и нахлебников, как любовно величает нас
тетка, тут никто раскошеливаться не собирается. Потому порции для
нас обычно с гулькин нос.
– Давай, разбирай продукты. Да поживее. И на ужин что-нибудь
особенное приготовь! Не как обычно! – фыркнула тетка, опять
высказывая недовольства моей стряпней.
Готовить я люблю и умею. Каждый день этим занимаюсь. В свободное
время ролики в интернете смотрю, чтобы навык улучшить. Но тетке
Раисе все равно не нравится. Хотя уплетает обычно за обе щеки.
– Хорошо, – кротко ответила, сняла обувь, краем глаза замечая
как тетушка опять в уличных туфлях шагает по недавно мытому полу,
подхватила пакеты и отправилась на кухню.
Дом, в котором мы живем сейчас с братом, большой и просторный.
Богатый. Трехэтажный особняк в самом престижном районе столицы.
Здесь живут хозяева жизни. Люди, которым не нужно париться о
деньгах. У них и так есть все, что они пожелают.
А мы с братом тут оказались совершенно случайно. Пять лет назад,
когда мне было 13, мама и папа погибли в аварии. Братик тогда был
совсем малышом, ему и полугодика еще не исполнилось. Нас хотели
отдать в детский дом, но тут неизвестно откуда тетка взялась.
Я знала, что она у нас есть. Но видела ее от силы раз пять за
всю свою жизнь. Мама с ней почти не общалась, хотя родные ведь
сестры.
