– Что это?
На стол перед девушкой шлепнулся довольно пухлый конверт из
темной бумаги. Лида пробежалась глазами по строчкам, написанным на
иностранном языке и невольно вжала голову в плечи.
– Э… письмо? – неуверенно соврала она, попытавшись незаметно
цапнуть конверт, но тетка резво ударила ее по рукам.
– Я без тебя знаю, что это, поганка, – прищурилась женщина. –
Документы на подписание.
Сердце Лиды радостно забилось – документы на подписание! Так,
все-таки, ей одобрили заявку! Однако тетка, мрачно взиравшая на
племянницу сверху вниз, быстро пресекла все поводы к радости.
– Ты, мерзавка, тайком подала документы. Да еще куда, – она
хлопнула по конверту. – В Северную Академию!
– У них самая лучшая руническая школа, – робко пробормотала
Лида. – И специальная программа для всех северян.
– Ты не северянка, – процедила женщина. – Твой отец отсюда.
– Но мама же…!
– Молчать! – тетка взяла в руки конверт, и начала без жалости
кромсать упаковку, чтобы вытащить бумаги.
Лида, сгорбившись над столом в маленькой кухне, покорно слушала,
как шелестит, опадая обрывками на пол, ее несбыточная мечта.
Избавившись от конверта, тетка пробежалась глазами по заголовку,
вытисненному на гербовой бумаге. Лицо ее исказила презрительная
усмешка.
– «С удовольствием сообщаем вам, что ваша заявка на участие в
программе одобрена», – прочитала она вслух. – Решила сбежать от
меня, а, мерзавка!?
Девушка сгорбилась еще больше.
– Ты сама сказала, что от меня не очень много толку, –
миролюбиво попыталась возразить она. – А в Академии предоставляется
общежитие, и стипендия. Я… я больше не буду мозолить тебе глаза, –
с осторожной надеждой произнесла Лида.
Если честно, то на самом деле она очень хотела сбежать. С тех
пор, как родители умерли, за Лидой присматривала ее тетка, Вера,
женщина самых строгих правил, мигом скрутившая девушку в бараний
рог. Хорошо хоть, что до своей смерти родители успели провести ей
посвящение, позволившее заниматься магией – пусть даже и такой
непопулярной, как руническая. У самой Лиды зрело подозрение, что,
будь на то теткина воля, она бы ни в жизнь не позволила племяннице
развивать свои способности, однако девушка старалась не думать
плохо об опекунше. В конце-концов, та о ней заботилась. Пусть и
странно.
– И для этого ты решила рвануться в ту самую Академию, откуда
твоя матушка едва ноги унесла, вертихвостка! – продолжала, будто не
слыша ее слов, тетка.
Лида опустила глаза, но тут же подняла их, исподлобья поглядывая
на лист, лежащий поверх остальной документации. Внизу была пустая
графа, где нужно было поставить свою подпись. После этого сообщение
о ее согласии должно было тут же оповестить Академию.
Но между ней и долгожданной закорючкой стояла тетушка.
– У мамы были свои причины, – буркнула Лида. – Э-это всего на
год. Если мне не продлят г-грант.
– Не продлят, – мрачно хмыкнула тетка, поднимая листок
контракта. – Потому что никуда ты не поедешь.
Лида долго терпела. С того самого момента, когда ее отдали под
опекунство тетки она терпела. Терпела жалобы, терпела бесконечные
указания на свою никчемность и ненужность, терпела и старалась быть
лучше, старалась не давать новых поводов для недовольства.
Видит Всеотец – она терпела.
Но сейчас вдруг поняла – если она этого не сделает, если сейчас
не постоит за себя, то так навсегда и останется полукровной
чужестранкой на цепи у тетушки.
Поэтому она вскочила, едва не опрокинув стол, и ловким движением
выхватила у тетки контракт, одновременно с этим чиркнув пальцем по
лежащему на столе ножу – времени бежать за ручкой не было.
Раз! И вот уже на месте подписи стоял отпечаток ее пальца,
скрепленный кровью.
– Что ты делаешь?! – зашипела тетка, пытаясь отобрать у
племянницы листок, однако тот вдруг заикрил, зашипел и,
ослепительно вспыхнув в Лидиных руках – сгорел. – Что ты
наделала?!
