Ворота, скрипнув, открылись, и автомобиль въехал на широкую, тщательно подметённую аллею. Шлагбаум, пропустив машину, опустился, словно отрезая меня от всего того, что осталось там, в нормальном мире. Люди, клубы, магазины, путешествия, привычная обстановка. Дом, семья… хотя теперь я уже не была уверена, что могу так назвать людей, с которыми до сегодняшнего утра жила под одной крышей.
Перед глазами, как наяву, встало холодное красивое лицо новой жены отца, на её губах играла торжествующая злая улыбка. Прямо как у классической сказочной злодейки-мачехи.
– Я же говорила, что ты скоро уедешь отсюда, и вот, пожалуйста, – она перевела взгляд на два стоящих на мраморном полу холла чемодана, – ты проиграла, Лизавета, признайся в этом хотя бы самой себе. А ведь я тебя предупреждала, чтобы ты не становилась у меня на пути, помнишь? Ты не послушалась – и вот результат.
– Рано или поздно отец поймёт, какую змею пригрел на груди, и тогда ты заплатишь за всё. Это я могу тебе обещать, и, поверь, я ещё никогда не была так уверена в своих словах.
Я изо всех сил старалась казаться спокойной, даже равнодушной, приказав себе не то что не плакать, а даже виду не подавать, насколько мне больно и обидно.
Месть.
Это слово я повторяла про себя всё то время, пока мы ждали внизу отца, решившего лично отвезти меня в закрытый пансион, где мне предстояло провести как минимум год. Видимо, он хотел гарантированно убедиться в том, что меня доставили к месту назначения.
Я отомщу, пока не знаю, как, но мне не будет в этой жизни покоя, пока я не увижу на ненавистном ухоженном лице страх и отчаяние. И неважно, сколько лет пройдёт, для мести не существует срока давности.
– Ничего этого не будет, – смех мачехи хрустальным колокольчиком раскатился по холлу, – но если тебе хочется тешить себя иллюзиями, то кто я такая, чтобы тебе мешать?
– Хороший вопрос, – почти прошипела я, глядя ей прямо в глаза, – кто ты такая, что влезла в нашу семью и разрушила её? Если ты не знаешь ответа, то я тебе помогу. Ты дешёвка, возомнившая себя королевой, вот кто ты.
Она занесла руку, собираясь ударить меня, но тут на лестнице показался отец, разговаривающий с кем-то по телефону. Мачеха не стала опускать руку, так как это выглядело бы странно, а подчёркнуто бережно поправила выбившуюся из моей причёски прядку и сахарно улыбнулась.
– Идём, Лиза, – велел отец, – попрощайся с Катей, и марш в машину.
– Прощай, – она помахала мне и издевательски подмигнула, – как жаль, что мы увидимся теперь так нескоро! Если вообще увидимся, – добавила она так тихо, что услышала её только я.
Ничего не ответив, я повернулась и, громко стуча каблуками по плиткам пола, вышла на крыльцо. Водитель вынес мои чемоданы и загрузил их в багажник отцовской машины.
– Ты могла бы сказать Катюше хотя бы пару слов, – недовольно буркнул отец, сверля меня сердитым взглядом, – она так заботилась о тебе, защищала, хотя ты этого и не заслуживаешь. Подобрала для тебя лучший пансион, с прекрасными отзывами и достойным преподавательским составом. А ты… Никогда не думал, что моя дочь вырастет неблагодарной лгуньей.
– Так это она выбрала пансион?
Я обернулась, чтобы увидеть, как мачеха прикладывает к глазам белоснежный платочек. Ненавижу! Никогда даже не предполагала, что могу так сильно хотеть кого-то убить. Хотя нет, смерть для неё – это слишком мягко. Я поступлю по-другому… Я отберу у неё всё, чего она лишила меня, в том числе и отцовскую любовь. У меня впереди вся жизнь, и я никуда не спешу. У меня нет права на ошибку…
– Елизавета!
Недовольный голос отца вырвал меня из воспоминаний, и я поняла, что машина остановилась перед широким полукруглым крыльцом настоящей дворянской усадьбы.
