Когда она впервые увидела Север, он ей даже понравился. Нет, он её поразил. Она приехала в середине лета, вышла из поезда на маленьком вокзале, под названием станция Лена, и поняла, что её небольшой городок, в котором она родилась и выросла, вполне себе мегаполис, по сравнению с тем, что она увидела здесь.
«Ой, ладно, – сказала тогда она себе, – Это ненадолго, три года – небольшой срок, оттрубим». Если бы она знала, что «срок» неумолимые Хранители Севера будут добавлять по три года ещё девять раз. А потом всё-таки отпустят её, неблагодарную, на забывшую её Родину. Север словно из пращи ею выстрелит, и она перелетит две с половиной тысячи вёрст и приземлится на Родине предков, и ей покажется, что она никуда и не уезжала, но это всё будет потом.
А пока они с Петей стоят на берегу, и она с удивлением смотрит на неширокую речушку, скромно несущую свои воды между уютно расставленными сопками куда-то за поворот. Там, где они стояли, течение реки было видно, но чуть дальше вода словно застывала в стальную асфальтовую гладь. Потом река поворачивала, но казалось, что она и не поворачивает вовсе, а стоит, запертая сопкой, как тяжёлой объёмистой каменной, поросшей лесом, дверью.
– Это река? – спросила Лика Петра.
– Что значит, река? – не понял Пётр.
– Это Лена, великая Сибирская река? – не могла уняться Лика.
До Петра наконец стал доходить смысл вопроса: Он-то, Пётр отходил по Лене уже две навигации, эта была третья. Он знал, какая она, Лена.
– Ну, ты даёшь! – сказал он. – Да ты знаешь, какая Лена в низовьях? Ну, ничего-ничего, посмотришь, скоро уже.
Танкер, а это нефтеналивное судно грузоподъёмностью тысяча пятьсот тонн, со сложной системой налива и хранения нефтепродуктов, на котором работал с начала навигации Пётр, находился у причала нефтебазы, в ожидании погрузки. Чтобы на него попасть, требовалось с дебаркадера погрузиться на рейдовый катер, подойти на нём к борту судна и, уже с него, по дрожащему хлипкому трапику, (или это ноги у Лики дрожали), перейти на танкер.
Лику приятно поразило, что помогать переходить, кроме Петра, непривычной пока ещё к таким подвигам Лике, помогали ещё двое молодых парней задорного вида, которые с трудно скрываемым любопытством на неё глазели.
– Рулевые, Серёга и Мишка, – шепнул ей Петр.
В этот же день она услышала случайно, как Серёга с Мишкой хихикали между собой, что новенькая, жена «второго», супер, но старовата. Лика даже расстроилась: конечно, она не первой молодости, далеко не шестнадцать и не восемнадцать даже, а двадцать три всё-таки, но всё равно обидно.
Впрочем, очень скоро Лика забыла и про обиду и все остальные мелкие проблемки под рухнувшими на неё заботами. Дело в том, что Лика приехала далеко не с начала навигации, а значительно позже. Прибаливала мать, и Лика, пока не удостоверилась, что с нею будет всё в порядке, даже мысли не допускала об отъезде, хотя ехать с Петей по распределению надо было, тут других вариантов не существовало, к тому же изменились обстоятельства на судне.
На корабль срочно потребовался новый повар, или повариха, как здесь говорили. У прежней, пожилой женщины, бабы Кати, как её называли в команде, стали случаться сердечные приступы. К тому же запах от нефтепродуктов действовал на больную женщину не самым лучшим образом, до этого она работала исключительно на сухогрузах, и, по пришествию судна в порт приписки, её отправили в больницу. Вот и пришлось срочно вызывать жену второго, вместо бабы Кати, в качестве повара, пусть поработает, а заодно и Север посмотрит.
Когда Петя ей, филологу, выпускнице НГУ, рассказал о том, какое начало карьеры её ожидает на Севере, Лика ничего против не имела: посмотреть реку ей и самой хотелось, пусть даже и такой ценой. Да и к готовке дома она относилась положительно, многое умела, к тому же была уверена, что ей предложат поучиться неделю-другую на каких-нибудь поварских курсах.
