— Лучше вам выйти, милорд, — произнес лекарь, и у лорда
Эстергара не возникло сомнений, что это будет правильно. Некоторых
вещей действительно лучше не видеть… Он вышел даже слишком
поспешно, как только врач взялся за свои блестящие инструменты
жуткого вида. Только захлопнув за собой дверь и оказавшись в
холодном продуваемом коридоре, лорд Рейвин почувствовал, как жарко
и душно было в комнате, где он оставил жену. Он бесцельно сделал
несколько шагов по коридору, не зная, куда теперь идти. Хотелось
просто выбраться, наружу, на воздух, подальше от жарко натопленных
душных комнат. Вдруг захотелось… к матери. Он почти готов был
бросить все и ехать немедленно, но тут позади из-за двери раздался
шум и резкий окрик — служанка выронила медный кувшин, разлив воду —
это привело в чувство, напомнило, что ничего еще не закончилось.
Было бы предательством уехать в такой момент. Хотя, чем Лейлис
помогло его присутствие? И все-таки лучше ему быть рядом, когда она
очнется. В том, что жена очнется, лорд Эстергар не позволял себе
сомневаться — все знали, что женщины умирают от жара огневицы, а
холодная рука прибирает только нерожденных детей.
«Она ведь не умрет, — убеждал сам себя Эстергар. — Вскоре мы сможем
попробовать снова. Может быть, если повезет, к этому дню через год
уже будет живой и здоровый ребенок». Выкидыши не были редкостью —
из трех женщин хотя бы одна всегда сталкивалась с этим, иногда и не
раз, но женщины быстро оправлялись и беременели снова. Естественный
ход событий почти не нарушался, но все-таки… с потерей первого
ребенка, к тому же мальчика, смириться было тяжело. Мысли с мрачной
навязчивостью возвращались к леди Альде. Сколько раз ей приходилось
терять детей? Фержингард никогда не писал прямо, но одних только
весьма недвусмысленных приписок «вашей тетушке вновь нездоровится»
было не меньше полудюжины с тех пор, как умер первый ребенок. «Все
глупости. У моей жены не будет так, — говорил себе Рейвин. —
Фержингард просто стар, в этом все дело. А мы молоды, у нас будет
много детей, и когда старшие повзрослеют и подарят нам внуков, мы
все еще будем не стары… А пока у меня еще есть брат».
Рейвин вдруг заметил, что вот так добрел, занятый своими мыслями,
до комнаты Крианса. Был уже поздний вечер, темнело в это время года
рано, и почти все обитатели замка то ли уже спали, то ли разошлись,
чтобы не попадаться на глаза своему лорду. Крианс тоже, должно быть
спал. Лорд Рейвин вошел к нему, осторожно отворив дверь, стараясь
не шуметь. Крианс лежал, не шевелясь, в своей постели, спиной к
двери. Рейвин не собирался будить его, он всего лишь хотел
убедиться, что с братом все в порядке. Но Крианс не спал, и стоило
Рейвину легко коснуться его плеча, мальчик испуганно дернулся,
выпутываясь из одеяла.
— Тише, это я…
Рейвин хотел обнять его, но что-то было не так — Крианс отшатнулся
от него, вжавшись в резную спинку кровати.
— В чем дело? Чего ты испугался? — Рейвин все-таки прижал брата к
себе, пытаясь успокоить. В голове не укладывалось, что Крианс мог
испугаться именно его.
— Твоя жена… — сквозь всхлипы, почти задыхаясь, прошептал
мальчик.
— Ребенка… не будет, — с таким же трудом проговорил лорд, чувствуя,
как разом пересохло горло. Ему всегда было тяжело говорить о
трагедиях, но от него всегда требовались какие-то вымученные
слова.
— Это из-за меня? Холодная рука должна была забрать
меня?
— Не говори глупостей! — Рейвин тряхнул его за плечи, снова обнял.
— Здесь нет ничьей вины, а особенно твоей… Откуда эти
мысли?
Когда умерла мать, лорду Рейвину было тяжело понять и принять —
действительно принять — что поветрие не выбирает. Но у некоторых
трагедий просто нет ни причин, ни виновных, и бессмысленно пытаться
их искать.
