В одном из множества мелких замков, рассыпанных среди полей и
заливных лугов Долины, с самого утра царило необычное беспокойное
оживление.
Лорд Моррет Хостбин кричал на свою племянницу Лейлис, и лицо
его, по обыкновению, покрывалось красными пятнами от
негодования.
— Я сказал, ты к нему спустишься! И будешь с ним учтива и
приветлива, будешь улыбаться ему и выражать признательность за то,
что он пожелал обратить на тебя свое внимание! Ты хоть знаешь, кто
такие Эстергары, глупая девчонка? Про это написано в твоих умных
книжках? Это самый могущественный дом к северу от Вергской
переправы.
«Да, — с тоской думала Лейлис. — К северу от Верга, за пределами
цивилизованного мира, там, куда не заезжают торговые караваны, в
диких и холодных землях, дом Эстергаров действительно самый
могущественный и влиятельный». Раньше лорд Хостбин презрительно
говорил о всех северянах, как о грубых и воинственных варварах,
ничем не отличающихся от ханкитов и прочих степных кочевников. Но
когда лорд Рейвин прибыл к Хостбинам лично и со свитой, спесь
Моррета быстро сменилась подобострастием.
— Все северные земли присягнули лорду Рейвину. А знаешь, почему?
— не унимался дядюшка. — Потому, что пятьсот лет назад его предок
их все завоевал! Ты хоть знаешь, кто были его предки? Нет? Так
прочитай об этом в «Сказаниях о великих домах» и узнаешь! Эстергары
до сих пор владеют всем Севером. Ты хоть представляешь, как тебе
повезло, глупая, что он соглашается взять тебя без приданого? За
кого ты могла рассчитывать выйти замуж? За нищего межевого рыцаря
или толстобрюхого деревенского старосту, если бы я не устроил это
дело с лордом Рейвином!
Лорд Моррет действительно устроил этот брак как нельзя лучше —
для всех, кроме Лейлис, конечно же. У северян принято платить выкуп
за женщину, особенно знатную, ее семье, причем, отнюдь не
символически, а вполне весомо — золотом. Лорд Рейвин же не заплатил
за нее ни монетки и, наверняка, счел удачной сделкой получить
невесту, лишь простив небольшую часть долга ее родственникам. А
сама Лейлис скорее предпочла бы стать женой оруженосца или самого
захолустного йомена — но здесь, в Долине.
— Ну хватит рыдать, — раздраженно бросил дядя под конец своей
речи. — Вытри лицо, дуреха, и уложи волосы. Шилла, напудри ее как
следует, пока она своим видом не распугала всех женихов в округе, —
приказал он служанке и вышел, хлопнув тяжелой дубовой дверью.
Лейлис снова неудержимо расплакалась. В выпуклом темном зеркале
отражалось ее покрасневшее лицо, припухшие от слез глаза и
растрепанные волосы.
«Если лорд Рейвин увидит меня такой, у него точно пропадет
желание брать меня в жены».
Шилла, девица с широким румяным лицом простолюдинки,
единственная служанка Лейлис и наперсница ее детских игр,
промокнула ей глаза платочком и успокаивающе погладила по
волосам.
— Ну что вы, милая госпожа, не нужно так убиваться, — Шилла была
не так умна, чтобы помочь Лейлис советом, но все же пыталась
утешить.
Лейлис теперь почти завидовала своим старшим сестрам, выданным
замуж в бедность и незнатность, и тогда дядя тоже упирал на то, что
девушке, даже благородной, не найти хорошего мужа без приданого и
они должны радоваться тому, что получили… Их с сестрами приданое,
положенное им по завещанию отца, в первый же год после его смерти,
пошло на оплату семейных долгов и некоторых сомнительных
предприятий Моррета, которые, однако, так и не принесли ожидаемых
плодов. Если быть справедливыми до конца, дела дома Хостбин давно
шли неважно; отец Лейлис за все годы так и не смог их выправить, а
при посредственном управлении его недалекого младшего брата все
стало еще хуже.
Лейлис бы никогда открыто не обвинила дядю в транжирстве и
несправедливости по отношению к ней, даже стыдила себя за такие
мысли, но в глубине души знала, что права. Ее отец не принудил бы
ее к браку, он обязательно нашел бы другой способ расплатиться с
кредитором, но никогда не стал бы жертвовать счастьем дочерей.
