Смерть мне всегда казалась чем-то
грандиозным, возвышенным и бесконечно далёким. В двадцать восемь
лет, даже многого достигнув, все равно свято веришь, что целая
жизнь впереди. Я родилась с серебряной ложкой во рту, как принято
говорить в народе. Единственная дочь основателя строительной
империи, карьеристка и трудоголик. Я отчаянно сражалась с желанием
отца участвовать в моей судьбе. Но когда почти получилось,
вертолёт, пролетая над сибирской тайгой, рухнул на землю где-то под
Якутском. Смерть показалась мгновенной. Я выпала из кабины прямо в
темноту.
Клянусь, никогда не было так больно.
Не приготовившись терпеть, не контролируя себя, я выгнулась дугой и
заорала. Глаза открыла, но что толку? Вокруг была всё та же темнота
и широкая тень с силуэтом человека прошептала:
– Тише, сейчас будет легче.
Я больше догадалась, чем увидела, что
он воткнул шприц в катетер на моей руке и надавил на поршень. Боль
не отступала. Даже мощные лекарства не действовали настолько
быстро. От слабости я не могла пошевелить даже пальцем. Помню, как
голова завалилась на бок и я снова отключилась.
Во сне стучали барабаны голосом и
тембром похожие на африканские. Я насчитала больше десятка от самых
маленьких и визгливых до огромного монстра с густой и низкой
вибрацией.
Бом, бом, бом.
Он докучал особенно сильно. Будто его
поставили мне на темечко и с упорством долбили по мембране
бейсбольной битой.
Бом, бом, бом.
Я не хотела просыпаться, меня
заставили. Один из ударов пришелся по голове, и я открыла глаза. Из
квадратного окна прожектором бил солнечный свет, но все углы
маленькой комнаты оставались в тени. С декором и закосом под
старину хозяева явно переборщили. Гигантские необработанные брёвна,
тряпки, висящие на гвоздях, какие-то деревянные кадки, пучки трав.
Избушка Бабы Яги и её ростовая кукла на табурете возле меня. Просто
чучело в перьях и косматой медвежьей шкуре.
– Эй! – я пыталась позвать на помощь,
но поперхнулась и громко закашлялась, а чучело пошевелилось.
Проклятье, как в комнате страха или фильме ужасов! Дебильный
прикол, всегда его ненавидела. Нарядить актера в костюм и чтобы он
вот так эффектно ожил. Я снова закричала:
– А-а-а!
– Стой, – застонало чудище, –
тише.
Комом из перьев была птичья маска. Я
по форме клюва не разбиралась, чья именно, но похожа на орла.
Взгляд мужчины уж точно ей соответствовал. Цепкий, внимательный.
Быстро актер проснулся, но я не понимала, зачем вообще сидел возле
меня. Это шутка? Розыгрыш? Если я выжила после крушения вертолёта,
то почему лежала здесь, а не в больнице?
– Меня зовут Изга, – представился
мужчина. – А тебя как?
Спрашивал, а сам раздевался. Медвежью
шкуру отнес в угол на стул, туда же положил тёмную куртку. Я
думала, в гигантском костюме окажется хлюпик, как принято у
актёров, но разворот плеч и мускулы под льняной рубахой впечатляли.
Причём это была именно рубаха с вышивкой, разрезом на плече и
крошечной пуговицей у воротника-стойки. Настоящий древнерусский
колорит.
Ага, катетер у меня в вене,
обезболивающие препараты и совершенно непонятное «Изга» вместо
имени.
– Ты по паспорту Изга? – хмуро
спросила я. От слабости речь звучала, как у пьяной. А, может, я и
была пьяной. Накачал меня этот псих в птичьей маске наркотой и
теперь начнёт издеваться, пользуясь беспомощным положением
пленницы.
– Да, – подумав, ответил мужчина, –
пожалуй, и по паспорту тоже.
– Это как?
Бред. Я слышала, что люди
извращаются, меняя нормальные имена на всякую дичь, но в паспортном
столе тоже не дураки сидят. А фамилия, а отчество?
– Я – Извольский Георгий
Александрович, – ещё раз представился актер. – По паспорту. Если
взять первые буквы, то получится «Изга».
