I
Это было 12 января 1609 года – в понедельник.
Король, сидя у окна в Лувре, смотрел, как шел снег; голову он опустил на левую руку, правой отбивал по стеклу марш, движение которой, сначала медленное и правильное, наконец перешло в бешеный галоп.
Вдруг марш остановился.
Король выпрямился и после минутного размышления встал, медленно перешел через комнату и остановился, скрестив руки, напротив кресла, где королева Мария Медичи, небрежно раскинувшись с книгой на коленях, мечтала, уставив глаза в потолок.
– Итак, вы не хотите взять мадам де Морэ?
– Не хочу.
– Еще раз: так ли это?
– Да, вот так, я сейчас же дам знать мадам де Вердеронь и попрошу ее присутствовать при репетициях.
– Кажется, я вам сказал: я не хочу, чтобы мадам де Вердеронь танцевала!
– Я думаю, вы предоставите мне полную свободу устроить мой балет, как я хочу. Королева я или нет?
– Вы королева… Но, мне кажется, вы забываете, что я король и имею право приказывать здесь… Я один приказываю здесь, слышите?
Мария Медичи молча пожала плечами и опустила глаза на книгу.
Государь, видя, что она решила не отвечать, вернулся к окну и опять стал барабанить по стеклу.
Пальцы его колотили так нетерпеливо, что через несколько минут королева приподняла голову.
– Можно узнать причину этого шума?
– И вы спрашиваете меня?
– Да, я… Право, я не знаю, какая муха укусила вас. Вы пришли сюда не в духе…
– Это вам так угодно говорить… Я никогда не был веселее; спросите Бассомпьера, который был со мною все утро… Но вы так принимаете меня!..
– Разве я не принимаю вас всегда со всем уважением, со всем вниманием?..
– Не об этом идет речь!
– О чем же?.. Объяснитесь…
– О том, что я не могу иметь своей воли, не могу даже выразить желания…
– С чего вы это взяли?
– Со всего… Разве не отказали ли вы мне сейчас в моей просьбе?
– Для чего вы просите меня о том, на что я не могу согласиться?
– Неужели вы хотите меня уверить, что вам нельзя принять в балет мадам де Морэ?
– Конечно… Во-первых, я обещала мадам де Вердеронь…
– Возьмите назад ваше обещание… Скажите, что король не хочет.
– Такое оскорбление! Вы, кажется, бредите.
– Мадам де Вердеронь! Хороша нимфа для балета!
– Вы имеете полное право не находить ее достаточно хорошенькой… но она нравится мне, и этого достаточно.
– Надутая физиономия… рост ландскнехта… и худая!..
– Уж вам ли разбирать… а ваша мадам де Морэ?.. Клубок… шар…
– Она очаровательна.
– Находите ее божественной, если это вам нравится… А я объявляю ее недостойной участвовать в том балете, где танцует самая хорошенькая девушка во Франции…
– Самая хорошенькая… Кто это?
– Шарлотта де Монморанси.
– Дочь коннетабля?
– Да…
– Дитя… ей лет четырнадцать, не больше.
– Пятнадцать, и она уже чудо красоты… Вы увидите и…
– Это еще вопрос, увижу ли я…
– Что вы хотите сказать?
– Вы, конечно, воображаете, что я буду присутствовать на этом балете?
– Вы всегда присутствовали на придворных празднествах.
– Да, в то время, когда исполняли мою волю, когда я мог распоряжаться здесь, когда итальянец…
Король остановился, увидев, что Мария Медичи встала и бросила на него гневный взгляд.
– Кончайте же! – бросила она тоном вызова и сжав губы.
– Не стоит труда.
Король сказал эти слова со странной улыбкой, которая обнаруживала вместе и насмешку и гнев.
– Вы думаете, конечно, что я не угадываю и не вижу глубины ваших мыслей… Это опять старый дуралей Сюлли вбил вам в голову…
– Пожалуйста, оставим Сюлли в стороне… Его единственное дурачество состоит в том, что он желает остаться мне верен до конца. Позвольте мне любить его за это дурачество.
– Признайтесь, что вы странно выражаетесь… Послушать вас, так подумаешь, что вы окружены здесь врагами.
