* * *
Я не знаю в жизни ничего более неожиданного, чем неприятности. Никогда не успеваешь к ним подготовиться – они возникают внезапно, не заботясь о том, что ты ещё не оклемался от предыдущих. Со счастливыми случайностями как-то не так удачно получается: они приходят не часто, не так неожиданно и быстро растворяются в потоке суеты. А вот у неприятностей удар точный – они бьют сразу и наотмашь.
Мы сидели вдвоём со Светланой в офисе нашей студии. Если вы решили, что мои мысли о неприятностях – это о Светлане, то ошиблись. У нас с ней полное взаимопонимание, крепкая любовь (в далёком прошлом) и столь же крепкая дружба (это сейчас). Такими подругами мужчины не разбрасываются, их ценят, и я не исключение. Так что Светлана для меня – друг, почти сестра и заодно коллега.
Светлана разбирала поступившую почту. Я же творил. Творческий процесс протекал следующим образом. Я сидел, развалившись на диване, и смотрел в потолок. У нас на носу была съёмка очередного выпуска программы "Вот так история!". Сценарий готов, участвующие в сценах люди замерли в положении высокого старта, герой программы уже давно созрел (хотя лично он о том даже не догадывался), а я всё тянул. Не могу точно определить причину внезапно охватившего меня ступора, но "добро" на съёмку я не давал. Что-то мне в сценарии не нравилось.
– У нас график, – спокойно напомнила мне Светлана. – Сроки.
Сказала без укора и нажима. Надо, мол, снимать – только и всего.
Я оторвался от тяжких дум и посмотрел на неё. У Светланы сейчас был вид делопроизводителя какой-то заштатной государственной конторы. Только чёрных нарукавников не хватало для полного сходства.
– Что с почтой? – спросил я, только чтобы не отвечать на хотя мягко, но прозвучавший в её словах укор.
– Пишут, – ответила она неожиданно резко.
– Подбрасывают новые идеи? – я попробовал придать своему вопросу игривость.
– В каждом втором послании, – коротко отозвалась Светлана.
– Озвучишь? – не унимался я.
– Соседа вот своего предлагают разыграть. У него машина, и в эту машину прямо на его глазах въезжает "КамАЗ», – печально ответила она.
– Да, это свежо, – заскучал я.
Светлана вздохнула и одарила меня взглядом, в котором читалось бесконечное сочувствие.
– У тебя нехорошее настроение, Женька, – осторожно сказала она.
– Ты чертовски проницательна, – машинально ответил я.
Больше всего мне хотелось, чтобы меня все и навсегда оставили в покое.
Светлана с хрустом вскрыла очередной конверт. Видимо, она всё-таки разозлилась.
– Всё нормально в нашем сценарии, – сказал я примирительно. – Всё хорошо. Всё гладко. Это-то и не нравится!
– Сценарий как сценарий, – монотонным голосом ответила Светлана, читая свежевскрытое письмо.
– Изюминки нет.
– А вот ещё! – сказала Светлана, пробежав глазами текст очередного послания. – Предлагают закатать в банки с этикеткой "Тушёнка" красную икру.
– И что?
– И так продавать.
– А смысл?
– Ну, покупает человек якобы тушёнку, приносит её домой, открывает, а там вместо тушёнки …
– Как же мы это снимем? – я не дал ей договорить. – Ну, купил, бросил в сумку, принёс домой. Как снимать его, если он сидит за бронированной дверью своего жилища? Откроет втихаря нашу "тушёнку" и помчится за следующей банкой. Этак на него красной икры не напасёшься. Хотя…
Я развеселился.
– Если вот только эту икру продавать не в жестяных банках, а в стеклянных …
– В прозрачных, что ли?
– Ну! Видно же, что икра. А на этикетке написано большими буквами: "Тушёнка говяжья". А? И цена – не как у икры, а как у тушёнки. То есть почти даром. Вот это нормально!
– Неплохо, – оценила Светлана, вскрывая очередной конверт. – Камеру прячем где-нибудь за спиной продавца и снимаем лица покупателей крупным планом.
