От автора:
Я не одобряю поведение героев, не пропагандирую насилие и выступаю против употребления всех видов наркотиков. Данная книга содержит сцены, описания или упоминания, связанные с употреблением наркотических веществ. Автор категорически осуждает употребление наркотиков и ни при каких обстоятельствах не пропагандирует их использование.
Я лишь показал, как все было, и призываю взглянуть между строк и найти тот самый посыл, который я пытался вложить в эту историю. А вот получится его найти или нет – это уже зависит от тебя, читатель.
Глава первая. Квартира на Окурке.
Когда встал вопрос переезда, то с мамой никто не спорил. Ни папка, с головой пропавший в очередной картине. Ни я, по причине привычного похуизма. Похуизм объяснялся просто: куда бы ты не переехал, ты один хуй останешься во все том же городе. Вонючем, обоссанном, жестоком. Его районы, как кривые «партаки» – какие-то покрасивше, какие-то бледные, какие-то уродливые. Город этот пах как старая стекловата, которой укрывают трубы зимой – вонью гари, тухлятины и дешёвой водки. Асфальт крошился под ногами, как печенье на поминках. Лужи жирные, с бензиновыми разводами, будто кто-то каждое утро плюёт туда из дизельного ада. Небо – низкое, серое, как прокуренный потолок в квартире соседской бляди, у которой вечно кто-то «временно поживает». Панельки стоят, будто мутанты из первой «Кваки» с выбитыми глазами-окнами и черными подвалами, в которых водятся кошки без шерсти и люди без души. У подъезда валяется чей-то ботинок, один. В каждом районе по ларьку «ПРОДУКТЫ», «РАНДЕВУ», «НОЧНОЙ». Там ночью торгуют спиртом «Royal» из-под полы, а днём – тухлой колбасой и заветренными шоколадом. Ментов тут почти что нет. Своих зверей хватает. Школьники носят с собой ножи и боятся выйти за хлебом, потому что домой можно не вернуться. Уехать из этого города – как из клетки вырваться, только вот ключей не дают, а решётки внутри головы. Здесь живут, как люди, так и звери. Разве, что зверей побольше будет.
Конечно, про Окурок в нашем городе не слышал только ленивый. Тут всё, как после затяжного перекура у подъезда: воняет, мутно, и постоянно кто-то лезет в блудняк. Назвали его Окурком неофициально, потому что на карте он просто «микрорайон №9», а по факту – обычное дно. Как сигарета, которую докурили до фильтра и выкинули в грязь. Только людей тут не выкинули – их попросту здесь забыли. Учителя грозили двоечникам, что тех вышибут из школы и закончат они свой путь в разрушенной промке с шприцом, торчащим в вене, где-нибудь на окраине Окурка. Стандартные сказки, которые никто ни в хуй не ставил. Подохнуть от передоза можно было и на относительно спокойной Речке, что уж тут говорить про Окурок. Единственное, чем выделялся Окурок, так это своими обитателями. Те и правда были ебнутыми. На дискотеке в центре, если ты пересекался с окурковскими, то лучше было бы обойти их по широкой дуге. Пизды от них получить необычайно просто. Достаточно посмотреть не так. Или улыбнуться, что в общем-то одно и то же. Окурок – это место, где мечты умирали не рождаясь. Где всё как-то перекошено, перекурено и размазано по асфальту. Здесь не живут – тут выживают. А если кому и везёт – это значит, он просто тихо спивается и никого не трогает. Но мамку это не волновало. По той простой причине, что об Окурке она знала не так уж и много.
– Хорошая квартира! – с нажимом сказала она за ужином, когда решила обрадовать семью неожиданной новостью. – Трехкомнатная. Не то, что эта однушка. И у Максима своя комната будет, и у нас.
– Наташа, – огрызнулся папка, мусоля разваренную сосиску, похожую на палец жмура, во рту. – Мне картину закончить надо. А смена места отвратительно влияет на вдохновение.
