Часть I. Потерянное прошлое
1
Январский вечер. Суровый преемник московской зимы. Это был 1994-й год – медиана самого жесткого десятилетия новейшей истории России.
Атмосфера вокруг противоречила всем канонам гедонизма: перрон вокзала, вдоль которого вязко бродили уставшие работники станции. Железнодорожные пути, шпалы которых придавали им вид горизонтальных лестниц, бесконечно уходящих в противоположные стороны. И не понять, какая из них ведет вверх, а какая – вниз.
Посреди перрона стояла группа мужчин. Возраст у них был разный, чего не скажешь об одежде: на каждом одинаково потускневшие зимние куртки и трикотажные шапки, натянутые до верхушки бровей. Из под этих бровей, в зернистой мгле студеного вечера, просачивался взгляд, одинаково суровый, уставший и устремленный вперед.
Некоторые из мужчин держали во рту сигарету, янтарный наконечник которой проигрывал световую битву огням вокзальной архитектуры. Кто-то заводил рефлекторный танец, переминая ногами, в отчаянной попытке спастись от холода.
Среди этих мужчин был двадцатипятилетний Никита Померанцев. Он не курил, никогда. А от холода спасался периодическим разворотом корпуса и иррациональным натягиванием шапки на уши, хотя она оттуда никуда и не девалась.
Туловищем он шевелил еще и потому, что, как и все в этой группе, ждал прибытия грузового состава. Время было позднее, а мужикам еще предстояла длительная работа по разгрузке вагонов. Впрочем, надежд, что кто-то из них вернется домой раньше рассвета, не было ни у кого. Они ошиблись.
К толпе подошел другой мужчина, возраста старше пятидесяти, в такой же неприглядной куртке. Правда, на голове у него была шапка из меха.
– Мужики, расходимся. Поезд не придет, – сказал подошедший, дыханьем согревая ладони.
Толпа переглянулась, послышались возгласы в перемешку со смешком.
– Почему? – Спросил Никита.
– Там какая-то авария под Калугой, все составы встали. Сегодня точно ждать нет смысла.
В толпе снова послышалось бурчание.
– Так это че, сегодня без денег? – Выкрикнул один из мужиков.
– Ну раз работы нет, то и денег не будет.
– Зашибись! – Произнес тот же мужик.
Толпа начала рассеиваться. Три человека из нее организовались чуть поодаль, намереваясь залить отсутствие труда в ближайшей рюмочной.
Никита остался на месте, продолжая смотреть в даль уходящих путей. Сегодня он придет домой без денег. В последние несколько месяцев такой исход трудового дня был для него не редкостью. Впрочем, как и для половины страны.
Постояв так минуты две, Померанцев зашагал вдоль перрона. Метро еще было открыто.
2
Никита отворил дверь своей квартиры. В прихожей было темно, но мужчина не стал включать свет. Привычка экономить въелась в его мироощущение, к тому же, для того, чтобы разуться, хватало света, доносимого из кухни.
– Привет, – сказал он, входя в кухню и глядя на жену.
– А ты чего так рано? – Спросила девушка, оторвавшись от своего занятия. Она вручную перебирала на столе гречневую крупу, изымая из нее мелкие камни и прочие побочные элементы.
– Поезд не пришел, – ответил Померанцев и подошел к газовой плите. Он поднял крышку кастрюли и заглянул внутрь.
– То есть, вам не заплатили? – Девушка посмотрела на мужа.
Никита повернулся лицом к жене и скрестил на груди руки. Не дождавшись ответа, она продолжила перебирать гречку.
– Данил заболел, – сухо произнесла девушка, не отрывая взгляд от стола.
– Что с ним?
– Температура. Днем тридцать девять было.
– Он спит?
– Да.
Никита медленно подошел к свободному стулу и сел напротив жены.
