Шу-шу-шу. Шу-шу-шу.
Я закрыл глаза и прислушался.
Шу-шу-шу. Шу-шу-шу.
Нет, это определенно не папа и не мама. У папы более размеренное шушукание, а у мамы более легкое. Их-то я никогда не спутаю. Надо постараться угадать. Все равно больше делать нечего – уже вечер, скоро спать. Грустное время суток.
Но мое нетерпение взяло верх, и я обернулся. Ко мне приближался кто-то полный с неуклюжим белым бантиком. Но в сумерках белый бантик казался серым, просто я точно знал, что это Шимка, это ее «шу-шу» я только что слышал, а теперь она остановилась и смотрит на меня своими маленькими хитренькими глазками.
– Ну, што делаешь? – спросила она. Она всегда немного шепелявила.
– Да вот, скучаю… – неопределенно ответил я и выпустил очередную струю сладкого дыма вверх. – А ты что ходишь?
– Да тоже скучно, – ответила она и пошелестела немного своими торчащими в разные стороны травинками. Запахло чем-то таким приятным, наверное у мамы стащила новые духи. – Пойдем, погуляем што ли?
– Куда, например?
– Ну, по краю. – Ее глазки сделались еще более хитрые. Вот чертовка, сама же первая забоится.
– По краю? А как же Шурун? Не боишься его?
– Да это сказки все, ты што веришь в них? Никакого Шуруна нет! Это просто, штобы дети не ходили на край.
– А ты откуда знаешь? – недоверчиво спросил я. Мой папа рассказывал мне про Шуруна, который крадет всех, кто ходит на край. Я потом три ночи так и стоял с открытыми глазами, все казалось, что меня Шурун утащит. Разве мог он так меня обмануть? Я что, маленький что ли? Скоро в школу же пойду!
– Да вот подслушивала, – важно ответила Шимка и опять пошелестела, отчего приятный запах стал еще более отчетливым, даже мой сладкий дым не мог его перебить. – Так, што? Идем?
– Да ты вот как хочешь думай, а я сегодня не пойду. Может завтра. У меня дело есть.
– Дело? Покушать сладкого дымка, што ли? Это ты всегда запросто! Знаю тебя – обжору!
– А вот и не дымка!
– А што тогда?
– А не скажу!
– Ну и не надо! Подумаешь! Што я не найду, с кем мне на край сходить!
– Да делать там нечего!
– А мне есть што! Хотя я все равно не расскажу тебе про то, што узнала!
– Да ничего ты не узнала!
– А вот и узнала!
Шимка обиделась. Я сразу это понял: она зашуршала вся, кособоко развернулась и пошушукала от меня.
Шу-шу-шу. Шу-шу-шу.
Я посмотрел ей вслед, и мне стало немного смешно. Такая она еще маленькая, а строит из себя бог знает какую взрослую шурку! Да и ладно, меня теперь другое занимало. Неужели мой папа Шукшун, мой родной папа меня обманул? И все еще рассказывал мне сказки, как будто я совсем маленький?
Я посмотрел вокруг и немного успокоился: как же у нас хорошо! Огромная полянка, утопавшая в тумане, так и наполнялась еле различимыми звуками и шевелениями. То там, то здесь можно было услышать такое приятное шу-шу-шу. Стояли кучками и отдельно небольшие и огромные шурки, и почти все пыхтели дымком, отчего туман становился все более густым. Как мне нравится этот запах! А больше всего мне нравилось, когда туман становился совсем густым, то мой папа Шукшун – вот уж кого природа не обидела ростом, протягивал руку вверх и доставал оттуда здоровенный кусок сладкого тумана, наматывал на палочку и давал мне. Я потом мог долго пускать маленькие струйки дыма в стороны. Мама, конечно, вкуснее готовит сладкий дым, но ведь как здорово, когда ничего готовить не надо, а можно просто взять и достать сверху! А папа всегда такой довольный, стоит и улыбается! А глаза добрые-добрые!
Шу-шу-шу. Шу-шу-шу.
Вот и он, кстати, надо бы его расспросить.
– Па, а па.
– Что, сынок?
– А Шурун есть?
– А что? – насторожился папа.
