Как было дело, спрашивать не у кого. Вроде здешние маги что-то не поделили между собой. Наколдовали нечисти, чтобы драться с большим размахом. Но нечисть так всё заполонила, что наши чародеи перепугались и уплыли подальше. А не наши чародеи… Тоже, наверное, уплыли. Точно не знаю, это было на другой стороне острова. Кто туда сунется в здравом уме? Я дальше берега не хожу – мне надо за маяком смотреть. Больше некому.
Поначалу мы тут с папашей жили, но на беду построили лодку. Отец хотел поплавать вокруг острова, поглядеть, что к чему. Отчалил, а через три дня его на берег выкинуло штормом, уже без лодки. И без дыхания. Скалы у нас погибельные.
Прежде маяков было больше, чем один. Старые корабли сами находили по ним дорогу меж островами, когда возвращались домой. Вот и волшебники обещали вернуться, как только отыщут помощь или новые корабли, или чего им там не хватало? В то время здесь ещё оставались люди, которые сами колдовать не могли, а могли только отбиваться от нечисти. Отец объяснял, что с нашего берега всех пытались забрать. Но буря была страшенная, первый корабль разнесло о камни, а прочие не сунулись. Зато я знаю теперь, что корабли были. Ведь иногда сомнение берёт! Особенно когда ночь и ненастье, и нечисть завывает под маяком. Но поутру выглянешь – никого нет, разбежались. А этот, мираж или как его, дырявый уже насквозь, а весь как из тонкого хрусталя. Торчит на рифах, и рассветный луч в нём играет.
Вернутся волшебники, как же! Что они здесь забыли? Я и сам думал плюнуть на всё и подыскать местечко потеплее. Ан нет, каждый вечер, как привязанный, тащусь включать маяк. Раньше у нас имелась вода разных цветов, и каждый цвет что-то значил. Язык был такой у маяков. Теперь вода осталась только синяя, вот я и жгу её. Понемногу. По сути это не вода, а масло. Горит хорошо, долго, но всё-таки сгорает, а как пополнять запас? Папаша что-то понимал в этом, всё же он считался чародеем, пусть и не самым ушлым. Раз торчал на голой косе, а не в тёплом замке.
Мамаша была из простых, её я не помню. То ли она родами умерла, то ли попалась кому-то в зубы – отец не хотел говорить. Он вообще разговоры не любил. И магии учил неохотно. Впрочем, какая тут магия? Ну, рыбу приманить в сети. Ну, огонь разжечь. Кое-что я почерпнул из книжек, но книг осталось мало – две, и те обгорелые. Матушка постаралась! Все несчастья от колдовства, вот она и жгла проклятую писанину. У меня даже карты острова нет – отец её с собой прихватил, когда поплыл изучать берега. Ещё он лук забрал и запас синей воды. Думал отбиваться от нечисти и зажигать другие маяки. Как ни крути, дурная была затея. Но и папаша к тому времени был плох. Всё кашлял кровью да заговаривался. Бредил своими кораблями. Обещал, что научит заклинать ветер, но, выходит, сам не больно умел. Словом, такая жизнь…
Днём ещё куда ни шло. Хотя дни у нас больше пасмурные, жарко не бывает. Но и снег подолгу не лежит. Терпимо. Можно по берегу прогуляться, порыбачить или водорослей нарвать. Запасов хватает, магия как-никак. Баночка махонькая, а есть из неё целый год можно. Правда, всегда одно и то же. Наскучивает. Иной раз и зверя добудешь, но кто его разберёт, зверя? Либо он несъедобный, либо вообще человек. Так и гадаешь всякий раз.
Оборотни приходят каждую ночь. Куда днём деваются – неизвестно. А по темноте их тянет на синий свет. Видно, чуют, что если корабли вернутся, то всем тварям несдобровать. И мечутся вокруг, и воют, и жрут кого-то во мраке. Добычу делят или друг друга терзают. Волки – не волки, какое-то чёрное зверьё! Чуть рассвет забрезжит, они бегом в лес. Опрометью. Там эти чудища вроде как обретают человеческий облик. А правда или нет – не проверять же? Будь они люди как люди, вышли бы к маяку. Но убивать их всё равно боязно. Вот чёрные и рыщут, где пожелают. Я уже и спать привык под их завывания. Ветер стонет, ну и эти с ним. Только бы огонь не гас.
