Девочка, скрывающая своё сияние
Ильмара проснулась от того, что у неё резко закололо в боку. Боль была настолько неожиданной и внезапной, что девочка с воплем подпрыгнула на кровати и уселась, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, что произошло.
Возможно, вам будет интересно, почему девочке дали такое странное имя – Ильмара. Ответ будет настолько же простой, насколько и сложный. Ильмара – это такое древнеславянское имя, означающее, что его обладательница скрывает своё сияние. Правда, ни в одной энциклопедии не сказано, какое это сияние, от кого и где его нужно скрывать. Мама сначала противилась, чтобы дочке давать такое имя, но в конце концов сдалась и стала называть её на скандинавский манер – Ильмой.
Папа, большой поклонник славянских мифов и сказок, напротив, был в восторге. Он гордился тем, что самолично дал имя своему ребёнку при рождении и называл её Марой, в честь славянской богини Зимы и Смерти. Но на самом деле папа это имя трактовал не иначе как «Мечта», тем более что он всегда мечтал о дочке.
Бабушки звали внучку Маша, Машенька, Маруся. Бабушек за это никто не ругал и не делал замечаний. Бабушек никто не пытался переубедить и поправить. Им так было привычней.
− Ильма, что у тебя случилось? – послышался мамин голос из кухни, − Ты хорошо себя чувствуешь?
− Всё в порядке, мам. Почти. Просто Фёдор опять ночью ко мне залез погреться.
Фёдором звали ежа. У него было мягкое тёплое пузо, вечно мокрый нос и длинные острые колючки на спине. Несмотря на то, что ежи ночные животные, Фёдор, вместо того чтобы бродить по ночам, предпочитал найти уютное тёплое место и глубокий сон. На самом деле у него было своё гнёздышко на полу, которое хозяйка соорудила из старого покрывала, но Фёдору этого всегда казалось мало. Он всякий раз дожидался, когда все уснут, и забирался к Ильмаре погреться, позабыв о своей колючей шубе.
Ёж Фёдор и девочка Ильмара были не единственными обитателями комнаты. С остальными мы познакомимся чуть позже. А сейчас девочка, потирая уколотый бок, отнесла недовольно фыркающего Фёдора в его гнездо и пулей помчалась во двор к колодцу, чтобы умыться и окончательно проснуться.
Солнце уже высоко поднялось над лесом. Длинные тени деревьев спрятались в густую чащу, уступая место ярким краскам дня. Мама вовсю накрывала огромный дубовый стол во дворе на троих, собирая семью то ли на поздний завтрак, то ли на ранний обед. Папа, постоянно поправляя на носу сползающие очки, крутил в сарае какой-то странный механизм.
Фёдор пробовал лежать на спине, на боку, на другом боку и даже стоять на голове. Не найдя удобной позы, он нехотя выполз из своей лежанки и засеменил на коротких лапках в сторону двери. Но тут из дальнего угла комнаты отделилась большая тень, похожая на кувшин с узким горлышком, и вразвалку направилась прямо к ёжику. Сделав несколько шагов, тень остановилась, потянулась, как это обычно делают спросонья, потрясла головой, прогоняя дремоту, и произнесла, кряхтя:
− Фёдор, ты опять за своё? – голос обретал угрожающие нотки, − Учти, что когда-нибудь моё терпение обязательно лопнет, если это раньше не произойдёт у моей хозяйки. И ты снова отправишься жить под крыльцо, где тебя и нашли.
Ёж от неожиданности свернулся в клубок и затрясся. Он жил в этом доме не больше недели и ещё не успел привыкнуть к здешним обитателям и их порядкам.
− Но мне было так холодно и страшно ночью – пытался оправдаться Фёдор, высунув свой мокрый нос, − что я сам не заметил, как оказался на кровати.
− В общем, я тебя предупредил – послышалось в ответ.
Большой кувшин, сладко зевнув, угрожающе раскрыл свои огромные крылья, снова их аккуратно сложил и, наконец, вышел на свет. Кувшином оказался гусь по имени Аркадий. Он считался старожилом, так как родился в этом доме почти в один день со своей хозяйкой и сам считался здесь полноценным хозяином. По гусиным меркам Аркадий был уже достаточно взрослым и опытным гусем. Во всём доме гладить Аркадия и брать его на руки разрешалось только Ильмаре. Все остальные рисковали быть ущипленными за мягкое место и обруганными громким гоготанием. Даже папа боялся лишний раз заглядывать к дочке в комнату. И лишь во дворе Аркадий ни для кого не представлял опасности. Он обычно ходил с деловитым видом, оглядывал окрестности и что-то по-гусиному ворчал.
