– Он что, бухой? – с непередаваемым выражением лица спросила Наташа.
– Кто? Банкин? – я бросил взгляд на “отца-основателя”, смирно сидящего в инвалидном кресле. Ну да, взгляд слегка блуждает. – Вряд ли. Но насчет полностью ясного сознания я бы не был уверен. Все-таки, я его из психушки привез, фиг знает, чем его там лечат…
– Да нет же! – всплеснула руками Наташа. – Не Банкин! Никита!
Я посмотрел в ту сторону, куда Наташа показывала. На ступеньках перед гримеркой кучковались радийщики. Настена в ультракоротком блестящем платье пыталась поддержать в вертикальном состоянии шатающегося Никитоса.
– Ну точно… Блин, он дебил вообще?! – Наташа крепко зажмурилась и быстро села прямо на пол. – Велиал, держи меня! Или я ему сейчас нос сломаю.
– Сиди, я сам сломаю, – хмыкнул я и направился к радийщикам.
Чем ближе подходил, тем интереснее становилась “картинка”. Настена держала Никиту за плечи и что-то пыталась ему втолковать. Голова Никиты безвольно моталась. Лицо… Нда, он не просто пьяненький, он вообще ни петь, ни свистеть. А остальные трое радийщиков, два парня и девчонка, шикали друг на друга, совали из рук в руки плоскую бутылку с прозрачной жидкостью. И когда все заметили меня, то всполошились, задергались. Бутылка выскользнула и вдребезги разбилась об пол.
– Ну? – сказал я, поймав растерянный взгляд Настены. Пара секунд осознания, и беспомощность на ее лице мгновенно сменилась строптивостью, глаза сверкнули.
– Ну и что? – она отпустила плечи Никитоса, и тот моментально начал заваливаться на бок. – Подумаешь, выпил глоточек для храбрости? А ты сразу пришел морали читать?! Между прочим, мы ваши информационные спонсоры! Будешь наезжать, я позову Силищева, и он поставит тебя на место!
– Агыр-быр-буррр! – веско проговорил с пола Никита.
Остальные радийщики пьяно захихикали. Один громко икнул и пискнул: “Ой, извините!”
– А зови своего Силищева, – предложил я.
– У нас в договоре четко прописано, что на сцене должны быть мы, понятно? – продолжала напрыгивать Настя. Она явно тоже была в подпитии, но на четкость речи это не влияло. – И если ты такой тупой, что не способен выполнить условия, то…
– Настена, шухер! – прошипел один из радийщиков. И они все трое снова прыснули.
– Никита! – воскликнула Настена, присела с ним рядом и принялась хлестать его по щекам. – Блин, ну хватит уже прикалываться!
– Что будем делать? – спросила Наташа ледяным тоном из-за моего плеча. – У нас семиминутная готовность. Ну ладно, можно на пятнадцать растянуть, не разбегутся. Ты знаешь какой-нибудь способ быстро привести его в чувство?
– Найди Костю, – сказал я негромко. – Только Варваре ничего не говори, что тут случилось, а то с ней истерика будет. Она и так вся на нервах.
– Ну что вы смотрите-то? – снова взорвалась Настена. Ее густо накрашенные глаза налились слезами.
– Настя, – я присел рядом. – Ты в сознании вообще?
– Придурок, – прошипела она.
– Настя, слушай меня внимательно, – сказал я, аккуратно взял ее за подбородок и повернул лицо к себе. – Мы с тобой профессионалы, так? Ты понимаешь, что напарник твой в дрова? Если он вот такой выйдет на сцену сейчас, то вы “Европу плюс” опозорите. И Силищев вам таких сказочных звиздюлей потом вставит, что до Москвы на пинках будете лететь.
– Да нормальный он, – неуверенно сказала Настена. – Прикалывается только…
– Ну да, – усмехнулся я и посмотрел на Никитоса. Тот пробормотал неразборчивое, повернулся на бок и попытался натянуть на себя подол ее платья вместо одеяла.
– Руки убал, блин! – фыркнула она.
– Настена! – я пощелкал пальцами у нее перед лицом. – Воспринимать готова?
– Отвали, – буркнула она. – Да, готова.
– Значит, сейчас у нас будет замена в поле, – сказал я. – Эти твои коллеги, как я понимаю, тоже не годятся. Кто притащил водку, потом пусть твой Силищев разбирается.
