Мальчик стоял посреди огромной сырой пещеры. Ни стен, ни потолка не разглядеть, со всех сторон клубилась густая, тяжелая тьма. Она давила на незваного гостя с такой силой, что казалось, даже свет фонаря тускнел под ее тяжестью. Еще немного и этот крошечный огонек не выдержит и погаснет, лишив хозяина даже призрачного шанса найти дорогу отсюда.
Мальчик не замечал нависшей угрозы. Он стоял, не в силах отвести взгляд от открывшегося перед ним зрелища. Любого другого искателя, забредшего так глубоко, увиденное испугало бы, но только не его. Он стоял и смотрел, а него смотрели в ответ. Смотрели холодно, но без враждебности. Следовало начать разговор. Успеть до того момента, когда тьма окончательно пожрет спасительный свет фонаря.
– Как тебя зовут? – спросил мальчик. Его усталый голос потонул во тьме. Никакого эха, которое еще недавно преследовало смелого искателя, когда он, заблудившись в лабиринте гротов и переходов, тщетно, до хрипоты звал на помощь. У него почти не осталось сил. Зато он по-прежнему был полон любопытства.
Он задал вопрос. Никто другой бы не надеялся на ответ. Никто другой бы его и не получил.
– Тэй Во, – голос чужака прозвучал раскатисто, но мягко.
– Ты здесь живешь? – мальчик поежился от холода. Представить, что здесь кто-то жил, было сложно, но чужак не был похож на заблудившегося путника.
– Я жду, – ответил собеседник, не раскрывая рта, и мальчик понял, что голос звучит у него в голове.
– Ты умер? – он почувствовал, как к горлу подкатил комок предательского страха.
– Чтобы умереть надо жить, а я существую, – ответил голос. – Существую и жду.
– А кого ты ждешь? – любопытство пересилило страх.
– Не знаю. Возможно, тебя. Ты же можешь помочь мне, – голос прозвучал так, что сразу и не поймешь, это вопрос или утверждение.
– Вряд ли, – вздохнул мальчик. – Я даже себе не могу помочь. Я потерялся и вскоре умру от голода и жажды, как и любой другой человек.
– Любой другой человек… – повторил чужак. – Но ты не «любой другой». Ты говоришь со мной. Со мной давно не говорили. А раз ты говоришь со мной, можешь меня спасти, – на сей раз это точно было утверждение.
– Я не знаю, где выход, – признался мальчик.
– Выход не проблема. Помоги мне и я дам тебе самое ценное, чем владею, силу, о которой ты не мечтал.
– Что я должен делать? – мальчик облизал сухие губы.
Язычок пламени испуганно дернулся и погас во тьме.
– Возьми меня за руку, – прошелестел голос. – Не бойся.
– А я и не боюсь, – хрипло ответил мальчик. Он соврал, но сейчас это было неважно.
Мальчик потянулся во тьму и нащупал руку чужака. Она оказалась холодной, как лед. Нет, в сто раз холоднее. И этот первозданный холод вмиг поглотил мальчика. Сердце бешено заколотилось, словно птица в магических силках. Маленькое горячее сердце посреди ледяной пустыни. Каждый удар отдавал частичку тепла, от которой таяли несколько льдинок. Удар за ударом, льдинка за льдинкой… Но разве может маленькое, хоть и очень горячее сердце растопить громадную глыбу?
Когда «Гончая Тусканы» вылетела из Кента, небо было затянуто тучами и грозило разродиться дождем. Однако после полудня налетевший ветер разогнал облака, засияло жаркое летнее око Иды, и пассажиры потянулись на палубу полюбоваться пейзажами с высоты птичьего полета.
«Гончая Тусканы» была гордостью компании «Попутный ветер»: два паровых двигателя, многокамерный аэростат, изящная двухпалубная гондола. Дирижабль совершал регулярные рейсы из Кента в Сен-Во, крупный город на восточном побережье империи Кадм. Перевозил пассажиров, брал на борт небольшие грузы, за исключением почты: двигатели «Гончей» были старой модели, и по скорости она проигрывала почтовым дирижаблям. Однако корабль все еще имел значительное преимущество в скорости над наземными паротягами, а на борту были созданы комфортные условия для самых требовательных пассажиров: чиновников, состоятельных торговцев, офицеров, мастеров гильдий.
