В свои двадцать два года Александра Слитная была девушкой тихой, застенчивой и мало чем привлекающей к себе внимание. Она получила филологическое образование, работала корректором на дому и, кажется, ни о чём другом не помышляла и не мечтала. Саша была такой с детства. Мало общалась с подругами, не стремилась встречаться с мальчишками, а сейчас не планировала обзаводиться семьёй. Ей нравилось получать на электронную почту очередной заказ от модного журнала «Плюмаж»1, распечатывать на стареньком принтере статью, в которой необходимо было найти ошибки, после неспешно – но никогда не пропуская сроки сдачи – вычитывать и править материал, чтобы потом отправить текст с пометками в издательство. Письменные похвалы от руководства журнала она принимала робко, отвечала коротким: «Благодарю», иногда добавляла одну или две скобочки-улыбки, но вскоре перестала, потому что, сопровождая ответ дополнительными знаками, казалась себе навязчивой. Издательство же вполне имело право быть довольным работой дистанционной сотрудницы и было абсолютно искренне в похвалах, отдельно радуясь такой подходящей корректору фамилии, с которой и псевдоним не нужен. Девушка делала работу качественно, вдумчиво, терпеливо и кропотливо, находила ошибки даже в проверенных другими корректорами текстах, мягко, чтобы не обидеть автора статьи, предлагала замены неудачных фраз и словосочетаний. Иногда она записывала голосовые сообщения, чтобы точнее пояснить, почему предлагает поменять слова местами или вообще заменить словосочетание. И с ней соглашались: действительно, на бумаге фраза казалась просто несколько неудачной, а произнесённая вслух становилась однозначно неблагозвучной.
Разумеется, помимо словесной благодарности Саша получала и довольно внушительную – особенно для вчерашней студентки – зарплату. Впрочем, привыкшая быть тихой и незаметной Саша не стала бы затевать грозных скандалов, даже если бы ей платили меньше обещанного или не платили бы вовсе.
Порой Александра находила в себе крошечные зачатки бунтарства, саркастичные мысли и стремление поперечить родителям, но мыслей никогда не озвучивала, а революционные настрои быстро тушила, разумно не решаясь расстаться с привычно размеренным и тягучим образом жизни своей семьи. Эмоциям в семье Александры место, разумеется, находилось, но все они были вяловато-вычурными, поведение её родителей всегда походило на игру актёров в каком-то старом кино по мотивам французской жизни – с заломами рук и картинными обмороками, но тоже какими-то неспешными и пресными. Мама увлекалась романами Александра Дюма, Жюля Верна, Камю. Последний, кстати, поспособствовал появлению у Сашиной матери занятного прозвища среди коллег по работе.
Прозвища были у всех троих членов семьи. Александре повезло больше всех. Её, как правило, дразнили не слишком изощрённо и в основном с помощью производных от фамилии. Она – Слитная, а звали – Раздельной. Какое-то время она была для одноклассников даже «Не-с-глаголами», так как они пишутся не слитно, но такая составная кличка быстро отпала по причине громоздкости. Начиная со старшей школы прозвища исчезли сами собой, одноклассники, а далее однокурсники звали её чаще просто по имени или по фамилии.
Сашина мама Юлия Алексеевна работала продавщицей в колбасном отделе и прозвище от коллег получила поначалу ребяческое – Юлька-Рулька. Но вскоре оно сменилось на более интеллектуальное и даже несколько ей льстившее, потому как содержало фамилию любимого французского автора. Рулька Мю. Напарница ухватилась за конечный слог слова «рулька», добавила к нему ещё один, чтобы получился каламбур. Саша такие случайные совпадения слогов при читке текста старалась как раз вычищать, чтобы во фразу не вкралось какого-нибудь дополнительного – смешного или даже не вполне приличного – смысла, а напарница Сашиной матери поступила ровно наоборот. Так и зашифровался в сочетании слов «Рулька Мю» автор знаменитой «Чумы». Произошло же это после того, как уже обозначенная коллега застала Юлию Алексеевну за чтением вышеуказанной книги на рабочем месте, причём зачитавшейся настолько, что не слышала оклики покупательницы. Юлия Алексеевна на неожиданно прижившееся прозвище не обиделась. Она действительно частенько витала в облаках и думала о чём-то отвлечённом, взвешивая «Докторскую», отчего нередко обсчитывала покупателей, но всё больше – в пользу магазина. Именно поэтому её, вероятно, и не увольняли.
