Георгий, 2020 год
Всегда находится кто-то, кто за тобой наблюдает. Всегда. Даже если кажется, что дом твой находится на краю света, а жизнь скучна, пресна и неприметна. Все в этом мире так или иначе однажды становятся объектами чьего-то пристального внимания.
В детстве об этом не знаешь и не задумываешься, в юности не обращаешь внимания, а в старости даже и рад, когда тобой вдруг снова заинтересуются. На работе, как правило, привыкаешь к коллективу, знаешь, кто и что может про тебя сказать, шепнуть, сболтнуть, смотришь на это сквозь пальцы и призму какой-то особой рабочей мудрости: мол, сплетничают все и обо всех. Да и сам мало-помалу втягиваешься, выбираешь себе «жертву» для обсуждения и не считаешь это чем-то зазорным.
Но бывают такие наблюдатели, о существовании которых даже не подозреваешь, а они, оказывается, всё время рядом, шпионят, высматривают, вынюхивают и получают личное удовольствие от погружения в чужую биографию.
В моей жизни таким шпионом оказался сосед по даче. Мы не раз проезжали мимо его дома на велосипедах и частенько собирали грибы в перелеске у его забора. В доме этом по вечерам горел свет, из печной трубы в пасмурную и холодную погоду валил дым. На участке был разбит небольшой неаккуратный огородик, и в нём копошился старик, не удостаивавшийся нашего внимания. Он всегда был для нас стариком, сколько бы лет ему ни было, потому что в детстве всегда так: кто старше тебя – тот и старик. А когда повзрослели, он и впрямь состарился.
Звали его тоже как-то по-стариковски и очень по-деревенски. То ли Фрол, то ли Никифор. Он приходил в автолавку – два раза в неделю в Заберезье приезжала машина с продуктами. Мы, ребятня, знали его в лицо, здоровались – каждый в меру понимания вежливости, иногда помогали донести тяжёлые сумки. Я никогда не думал, что помогаю соглядатаю. Я вообще, если честно, ничего о нём не думал. Вспомните себя в подростковом возрасте. Было ли вам дело до каких-то там случайных старших? Иной раз и до близких-то не было! Чьи-то лица видишь чаще, потому и откладываются в памяти. Кто-то, как баба Нюра, угощает яблоками или зовёт на пироги всякий раз, как испечёт. Грех не запомнить! Ей за это грядку прополешь или воды натаскаешь – всё просто, по-деревенски. Мужиков-рыболовов наперечёт назовёшь, особенно тех, у кого своя лодка и кто не отказывается взять с собой на утренний клёв или – предел мальчишеских мечтаний – даёт своё плавсредство прокатиться без взрослых! А остальных и не выучишь никогда!
Этот Фрол или Никифор в число наших мальчишеских приятелей ни по каким соображениям не входил. Дед и дед, ничем не примечательный. Мнение моё о нём изменилось после его смерти. Причём не в лучшую сторону.
Похороны состоялись без меня. Я и знать не знал, что он помер, а если б узнал, нарочно срываться из города в Заберезье не стал бы. В деревню я приехал, как обычно, в середине апреля – открывать дачный сезон, готовить дом к лету: прогревать, снимать двойные рамы, мыть окна, выметать остатки крысиного яда и мышиного помёта.
Мне на днях исполнилось 28 лет, и на выходных по этому поводу планировались шашлыки с друзьями на загородном участке.
Едва я успел растопить печь после долгого зимнего перерыва, как в гости наведался староста деревни – по прозвищу Правый (от фамилии вроде) – с большой картонной коробкой. Не иначе подарок на прошедший праздник? Странно, прежде он мне подарков не делал, да и дату моего рождения вряд ли знает…
– Привет, Жор, – коробку в руках держит, мнётся, что-то поздравительное, наверное, хотел сказать, да не знал, как начать. Но лицо мрачное, словно разговор должен быть неприятный. – Как ты тут?
