Затренькал мобильник, нервно вибрируя в заднем кармане брюк. Аккуратно вытащил его левой рукой, но отвечать не спешил, пританцовывал в такт, наслаждаясь красивейшим рингтоном. Правая рука была занята, потому что расстегивал ширинку, стоя у унитаза…
Из любопытства глянул, кто же там мне названивает. Так! Так! На экране высвечивалось, ярко мигая: «жена, слава Богу, бывшая».
Ах, да… припомнил, что повод для звонка мог быть важным. Чуть замешкался, пытаясь нажать большим пальцем нужную кнопку… телефон «булькнул» в унитаз…
– Чтоб ты, и тебя, и всех их…!!! – выругался я. Спустил несколько раз воду из бачка. Долго искал резиновые перчатки… Только вытащил, как в дверь позвонили. Выкинув сотик в мусорное ведро, пошел открывать…
– Здрась-сьте! Светлана Геннадьевна! Прекрасно выглядите! – нарочито вежливо первым поздоровался я, – o! И Олег Геннадьевич пришлепал! И Вам мое почтение!
Бывшая супруга c шикарной прической, искрящейся на фоне норковой шубки, и ее облысевшим братцем, не отвечая на мое приветствие, молчком c хмурыми тоскливыми лицами проследовали в квартиру.
Следом, пыхтя и охая, ввалился толстый судебный пристав. За ним прошмыгнул участковый.
– Охренеть! Однако, мощная у тебя, милая, группа поддержки!
По судебному решению квартира оставалась за законной владелицей; мне же, помимо одежды и личных вещей, принадлежал только старенький джип со смешным и труднопроизносимым названием «Додж Рамчарджер», стиральная машинка и телевизор.
Так что к их приходу моя пресловутая дорожная сумка была уже аккуратно собрана, а «крупногабаритный» телевизор и стиральную машину еще вчера продал «самовыносом» за полцены соседям по лестничной площадке – молодой паре c двумя детьми.
После неуклюжего минутного безмолвия пригласил всех присутствующих к столу, где лежал кропотливо подготовленный мною лист бумаги – что-то среднее между распиской и актом передачи имущества.
– Ознакомьтесь и распишитесь. Что к Зарубину, б…ь, претензий не имеется…
Светлана, надменно вышагивая, обошла комнаты, проверила выборочно несколько шкафов, в конце концов, кивнула, дескать: «все хорошо, все на месте»…
Я забрал расписку, положил связку ключей на стол, хотел перед уходом сказать еще что-нибудь этакое – обидное, язвительное, но, взглянув на вмиг осунувшееся и погрустневшее, но все еще красивое лицо жены, промолчал. Ушел, тихонечко притворив за собой входную дверь.
Может быть, в чем-то она была и права?
Припомнилась последняя ссора.
– Тоже мне, – кандидат наук! – резкими движениями вытаскивала она тарелки со звоном из посудомоечной машины, – ни c того ни c сего взял и на пенсию ушел. Герой! Ребеночка он, видите ли, захотел… А на какие «шиши» воспитывать-то его?! Чтобы в «деревянных» сандаликах по помойкам голодным лазил?!
– Чего городишь? Какие «помойки»?! У меня хорошая пенсия…
– Мама на должность доцента в институт могла пристроить… А Лешечкин: «не хочу»! в адвокаты: «не пойду»! в охранники – «не царское дело…». Да пошел ты…!!!
– Сама пошла! Тебе надо, иди и работай!
– Я и так работаю! Весь дом, вся семья на мне!
– Мое вам – нижайшее почтение!
– Алексей! Может, и, правда, поразмыслишь?! – дожевав большой кусок ветчины, авторитетно заметил Светкин брат, – могу поговорить c Игорьком, – в похоронное бюро точно возьмет.
– Эй! – психанул я, – ты! брат «кормилицы»! сначала со своими кредитами и ипотекой разберись! А потом других учи жить… сиди и жуй молчком!
Олег обиделся и замолчал.
– А чего ты тут – раскомандовался?! – уперла руки в боки жена.
– Я здесь живу!
– Живет, он здесь! Видите ли…
– Да! Живу!
