Загремел замок металлической двери камеры, и она со скрипом распахнулась. – ну что сидельцы, выспались? давай Петровский на выход, хозяин тебя заждался! Сходи за своей пятнашкой и быстро обратно – захохотал прапорщик Петренко, звеня ключами. – что-то давненько ты у нас не отдыхал, я уж подумал, что за ум взялся перед «звонком»! А вы быстро нары подняли и пайку ждите, сегодня день "лётный" – сказал он остальным. Весело осклабившись, он открыл замок на второй, решётчатой двери. Я вышел в обшарпанный коридор и, встав лицом к стене, ждал пока он их снова закроет. Зайдя в дежурку штрафного изолятора, привычно открыл крайний шкафчик и стал переодеваться. Серый, затёртый до дыр, костюм х.б. с криво намалёванными на спине белыми буквами – ШИЗО, и черные дырявые тапки из кожзаменителя – отправились в шкаф, я быстро натянул свою белую футболку, новый чёрный костюм со стрелками на брюках и накладными карманами на куртке, в котором с большим трудом можно было узнать рабочую робу и тоже чёрные, начищенные до блеска, ботинки. – Ну ты, Мастер, и стиляга – сказал прапорщик: – сейчас «хозяин» твой прикид оценит – на все пятнадцать суток! – так мы вчера после баньки сидели, никого не трогали, на душе – благодать. Поллитровку замутили, коробку глюкозы приготовили, думали пока заварится на вечернюю поверку сходим и, сука, на тебе: кум откуда – то нарисовался, бухой! – Да слышал уже про твои с ним разборки вчерашние! Что, в падлу было помаршировать по его команде? – спросил он. – А с каких веников? Нас блин, что – в армию призвали? Налево, направо – шагом марш! Я уже своё отслужил, хватит! – ладно – сказал Петренко – хорош трепаться, пошли быстрее в штаб, уже звонили, ждут тебя! – А Герасим где? Его что, не вызывали? – его позже значит, это ты у нас «отрицалово» шибко известный – сказал прапорщик. В коридоре штаба, перед дверью кабинета начальника «зоны», уже стоял Морозов – завхоз седьмого отряда, в котором я и отбывал срок последние четыре месяца. Петренко постучал и заглянул в кабинет. – Привёл? – послышался голос начальника – заводи давай! И я зашёл в кабинет. Напротив, у стены, под портретом Дзержинского в деревянной раме, стоял большой стол начальника колонии общего режима УГ 42/12 (более известной в народе под названием «Холмы», от названия Холмогорского района Архангельской области, где она и располагалась). А за ним, в резном деревянном кресле, творении талантливого зэка – художника, сидел сам «хозяин» подполковник Некрашевич и смотрел на меня ледяным взглядом. Справа и слева, вдоль длинных стен кабинета, расположились на стульях начальники всех семи отрядов «зоны», замполит, зам.по режиму и двое дежурных помощников начальника колонии (ДПНК). «Кум» – начальник оперчасти ст. лейтенант Бибяев (из – за которого я и оказался вчера в штрафном изоляторе), почему – то отсутствовал, что меня совсем даже не расстроило. Подполковник оглядел меня с головы до ног и спросил: – блатной значит? отрицалово? вырядился как на праздник! Я чуть не ляпнул, как студент в фильме про экзамен, что встреча с Вами – всегда праздник, но сдержался. – Почему блатной, гражданин подполковник? Всё как положено, никаких нарушений формы одежды! Аккуратно одет – блатной! Плохо одет – чушок, на всех не угодишь! – споришь значит, приказы начальства не выполняешь, режим нарушаешь. Сколько в ШИЗО отсидел? Наверное, уже в ПКТ (помещение камерного типа) пора? – опять спросил он – за весь срок? не помню точно, не считал – ответил я. В это время у него на столе зазвонил телефон и Некрашевич взял трубку! – Добрый, добрый, рад тебя слышать!.... твоими молитвами, нормально! как сам? – говорил он в трубку. Я сразу, каким – то звериным чутьём, понял, что звонит начальник Емецкого участка ПМК-991 Бересневич Георгий Иосифович и весь превратился в слух. В посёлке Емецк, расположенном в сотне километров отсюда, уже больше восьми лет строился огромный животноводческий комплекс, а рядом располагался отдельный участок нашей зоны, в котором было 2 отряда и находилось около 240 – 260 зэков, которые и строили его под руководством мастеров и прорабов ПМК – 991. Я, хотя и был зэком, но около полутора лет проработал там мастером (за что и получил своё "погоняло" – Мастер), а почти год назад был неожиданно вывезен оттуда на головную зону, по оперативным соображениям местного «кума» капитана Некрасова, который не без оснований, но без доказательств, считал, что я заимел там слишком много влияния и большинство нелегальных схем по отправке писем, завоза продуктов и спиртного в зону, было завязано на меня. Самое интересное, что Бересневич (как выяснилось потом) не знал куда меня отправили: ему сказали, что я ушел на «химию» (стройки народного хозяйства). И вот я, мастер – строитель, вместо того, чтобы нормально работать на строительстве животноводческого комплекса, почти год занимался всякой ерундой на «Холмах», где практически не было работы, часто попадая в штрафной изолятор и меняя отряды. Но месяц назад сюда вдруг приехал Бересневич, набирать к себе работников имеющих строительные специальности и опыт работы, так как завершение строительства комплекса уже виднелось на горизонте: бетонные и земляные работы сменялись отделочными, столярными, сантехническими, а для этого требовались специалисты. При моём появлении в кабинете начальника третьего отряда, где он обосновался отбирая кандидатов, тот потряс головой и сказал: – свят, свят, свят! Ты откуда Саша? Мне сказали, что тебя на «химию» отправили! – Привет Георгий Иосифович! Хорошо выглядите! – сказал я и продолжил – Да «кум», сволочь, меня сюда сплавил, по «оперативным соображениям»! Заберите меня обратно, а? Надоело тут «шишки пинать»! То в ШИЗО сижу, то в отряде пухну! – Ну, деятели – ругнулся он – попробую конечно! Ты мне там очень нужен, но сам понимаешь, не всё от меня зависит. Попытаюсь вытащить! – Ну ладно, спасибо! Буду ждать! Привет ребятам передавайте! И попрощавшись пошел к себе в седьмой отряд. И вот теперь я слушал разговор «хозяина» с начальником Емецкого участка и понимал, что от этого зависит как, и в каких условиях, я буду отбывать оставшиеся полгода срока. – Да в ШИЗО он у меня сидит, в ШИЗО. Выйдет – отправлю тебе его! – сказал начальник в трубку. В это время сидевший первым от стола «хозяина» капитан Игошин – начальник первого отряда, где содержались бесконвойники и хозперсонал: повара, банщики, локальщики и прочие работники зоны, сказал громким шепотом: – Петр Николаевич, спросите у него цепи для пилы «Урал» – сколько? – да хоть десяток! – Георгий Иосифович, не выручишь цепями для «Урала»? десяток хотя бы? – спросил начальник и выслушав ответ в трубке, прикрыл ее ладонью и сказал капитану: – только для «Дружбы» – берите для «Дружбы», поменяем! – ну давай для «Дружбы», пойдёт – и опять послушав, снова ответил: – да в ШИЗО он, в ШИЗО. Выйдет, отправлю – когда я тебя, Иосифович, обманывал? Ну давай, спасибо, приеду на стерлядку, конечно! И положил трубку. Я сразу понял, что речь шла обо мне и решительно заговорил: – гражданин подполковник! сегодня этап на Емецк, отправьте меня туда, я строительный мастер, мне 27 лет, не пацан какой приблатнённый, полгода всего сроку осталось, а дома жена с ребёнком! Мне работать надо, алименты зарабатывать и семье помогать, пользу приносить как раньше, а не здесь шишки пинать: сетки вязать и на «киче» мерзнуть! Работал же там раньше и ни нарушений, ни жалоб на меня не было! Подполковник подумал немного и вдруг сказал: – ладно Петровский, чёрт с тобой, как ты мне надоел! проваливай с сегодняшним этапом на Емецк но, если я только ещё раз твою фамилию услышу, приеду сам за тобой и на своей «Волге» лично тебя в ПКТ доставлю, где ты до «звонка» и будешь сидеть в самой холодной камере на хлебе и воде, и выйдешь оттуда на волю ветром качаясь, стриженый и грязный! Понял меня? Он смотрел на меня, как удав на кролика! – Как не понять? – ответил я, и добавил: – можно идти? – иди! И я выкатился из кабинета. У дверей стоял мой кореш Сашка Герасенков, дожидаясь решения своей участи. – Саня, я на Емецк, «хозяин» добро дал! Попробую потом тебя туда вытащить. Держись! Мы пожали друг другу руки и он зашел в кабинет. Я посмотрел на разочарованного завхоза и сказал ему: – давай Мороз, двигай в отряд, сегодня не твой день! Пусть там шнырь соберёт мой баул, из тумбочки всё выгребет и принесёт мне сюда! Возьми себе пачку чая в банке со "слоном", и пачку «Столичных» на верхней полке в тумбочке, чифирнёшь вечером со своими! И нагнувшись к его уху прошептал: – левую заднюю ножку тумбочки вытащи, там червонец, забери его себе, но когда Герасим выйдет с "кичи" – подогрей его нормально! – ладно – сказал завхоз – ты, конечно, Мастер сволочь тот ещё, сколько мне нервов истрепал и "крови выпил", но умеешь ты себя красиво поставить и удивить! – не переживай, всё сделаю в лучшем виде – и ушел в отряд. Минут через двадцать прибежал дневальный с моим баулом и бушлатом – всё собрал, кроме банки с чаем и пачки «Столичных», их Мороз взял – сказал шнырь. – нормально всё, я в курсе – и вытащив из баула две пачки «Примы», протянул ему. – держи Серый, не поминай лихом! – да ты что Мастер, благодарю, удачи тебе там! – и тебе не хворать – ответил я!
