Николай
– Николай, давай в этот раз не так кроваво, а то парни опять
застрянут с уборкой, – устало говорит Артур, косясь на верных
друзей, которые готовятся к штурму.
Нет, они не в бронежилетах, и оружие нам не нужно, мы ведь
оборотни. Один удар – и ты труп. Взмах рукой – и голова в прямом
смысле катится по полу. Мы сами и есть сила, с которой приходится
считаться всем. А ещё мы судьи!
– Я каратель. Мне по должности положено делать всё зрелищно,
чтобы другие мотали на ус и не думали допускать ошибок.
– Ты кому это говоришь? Мне почти восемьсот, и я делаю ту же
работу, что и ты!
– Артур, тогда какие претензии?
– Николай, ты что, забыл, что ещё не прошёл обращение? Зверь у
тебя хоть и сильный, но появляться не торопится. Видно, хватило
предыдущих трёх жизней с тобой. Твоя прошлая массовая разборка
привели к шрамам у тебя на лице, и это мелочь по сравнению с тем,
что могло быть.
Да, тут он прав. Касаюсь щеки и ощущаю длинный порез. И таких у
меня три! Мой зверь в этой жизни что-то не спешит появляться, вот и
получается, что мне уже тридцать три, но я оборотень наполовину! А
значит, уязвим. Тому подтверждение – шрамы на лице от подопытного
из лаборатории, которую мы недавно накрыли. Чёрт знает, кого там
состряпали людишки, но рана так и не зажила.
– Хорошо, буду сама доброта и аккуратность. Доволен?
– Отлично. Жду отчёт вечером.
– А ты не будешь участвовать? – хотя кому я это говорю? Артур
давно предпочитает немного другую работу, а может, просто не хочет
портить свой идеально бежевый костюм. Его подход к устранению
виновных отличается от моего. Более чистый, тихий, но не менее
болезненный. Ведь отпустить провинившегося на тот свет легко
неправильно.
– Для такого пустякового дела и одного карателя хватит. Уж
больно много чести появляться двоим.
Что есть, то есть. Нас всего пятеро, а силы в каждом как в сотне
оборотней. На моей памяти мы лишь трижды собирались вместе, чтобы
свершить правосудие. И это были масштабные войны между кланами.
Сейчас же нужно проучить одну клыкастую зазнайку, которая вздумала
торговать своими же сородичами.
– Тогда до вечера.
– Помни, ты обещал быть паинькой! – напоминает друг, на что я
дарю ему звериный оскал. Я хоть кто, но точно не паинька.
Артур садится в свою белую бэху и уезжает, я же киваю парням и
показываю на вход в ресторан, где сейчас и обедает наш объект в
кругу многочисленной охраны. Чувствует себя особенным и крутым –
именно поэтому всех посетителей выгнали, чтобы этот предатель мог
насладиться кофе в одиночку. Придется изменить его планы.
А ещё, видно, он совсем тупой, раз рядом всего пара волком, а
остальные – люди с их пукалками. Разборка будет короткой.
Быстро открываю дверь и пропускаю десять своих парней. Лучших
воинов, которых я сам тренировал в прошлой жизни. Они дождались
своего альфу и опять присоединились ко мне.
Тарас сидит не в самом центре зала, а за столиком у стены, и его
уже начинают окружать его люди.
– Вы кто такие? Что тут делаете? – кричит, подскакивая, и я
морщусь от звона в ушах. Какой он шумный.
Медленно поворачиваюсь к двери и меняю табличку на «закрыто».
Окна здесь тонированные, так что никто не увидит, что произойдёт. А
ещё это дивное заведение оснащено отличной звукоизоляцией. Да, я
успел посмотреть отчёты и не просто так выбрал именно это
место.
– Тарас Шакалов, ты обвиняешься в продаже оборотней на чёрном
рынке, а также в пособничестве неким лабораториям, которые уже
давно несут угрозу «нашему» миру. Твой приговор – смерть! Казнь
будет проведена сейчас же, – говорю чётко и уверенно и подхожу к
бледнеющему оборотню.
– Кто ты такой, чтобы судить меня!
– Судья и палач! Но я могу смягчить приговор, если ты сделаешь
чистосердечное признание, – добавляю нехотя, ведь этот момент
обязателен в нашем деле. Как бы я ни любил казнить, я должен
спросить. И в случае согласия обвиняемый получит послабления.
