1.
Экстренный Вызов от Погонщика Чирграга безжалостно выдернул Капитана Глоко из Благого Сна.
Зеленокожий коротышка-хумманус непослушной после Благого Сна рукой хлопнул по Жуку-будильнику. Сводящее с ума дребезжание крылышек Жука тут же прекратилось.
В больших фиолетовых глазах Капитана Глоко читалось недоумение. Cудя по положению усов Жука до начала его вахты оставалась еще прорва времени. Но без серьезного повода Чирграг не посмел бы его побеспокоить в неурочный час. Значит, случилось нечто экстраординарное, за рамки вон выходящее… Впрочем, дублирующий Экстренный Вызов Светлячок-индикатор мерцал умеренно-желтым. Это означало – дело терпит. Но медлить заинтригованный уроженец планеты Хлофилл не стал. Вызов есть Вызов. Тут уж не до принятия освежающей ванны и неторопливого пития чашечки кеффо. Господин Глоко спешно облачился в экзокостюм-Лягушку. Проверил, в кобуре ли бластер, и покинул Личную Капсулу Отдыха.
Мембранная дверь за спиной Капитана закрылась как-то уж нарочито медленно. Что заставило почтенного Глоко тщательно прислушаться к своим ощущениям. Ну, и по давно устоявшейся привычке коснуться рукояти висящего на боку бластера. Каждый разумный успокаивается по-своему. Некоторые, например, предпочитают возлежать на Ложе и рассказывать о своих проблемах специально обученному разумному в белой хламиде.
Настороженные Экстренным Вызовом осязательные рецепторы Капитана тут же выявили еще одну несуразность. Под ногами не чувствовались обычная при нахождении в Эфемерном Облаке дрожь и толчки от сокращения полуатрофированных мышц "Железной Бабочки". Капитан Глоко понял, что принадлежащее ему животное-звездолет по какой-то причине очнулось от Грез. И всплыло из Эфемерного Облака неизвестно где в обычном трехмерном пространстве, так и не добравшись до Гавани Прибытия – стандарт-планеты Гург – 3 в системе одноименного желтого карлика.
Недоумевая, Капитан Глоко поспешил в третью легочную полость "Железной Бабочки", где в одной из крупных отмерших альвеол размещалась Капсула Погонщика.
Однако быстро добраться до технического вертепа Чирграга оказалось не так-то просто. В коридоре-бронхе кишмя кишели полуразумные живые приборы – Двайсы и их туповатые коллеги – живые инструменты, называемые Ютилами. Ладно еще Муравьев-Катшетов – подчиненных Погонщика под ногами не путалось. И вело себя это разношерстное племя живых приборов и инструментов более чем странно. Светляки вообще не ко времени затеяли под "потолком" брачные игрища. Жуки-уборщики, кажется, устроили турнир по борьбе на подметальных усиках. И даже всегда спокойные воздухоочищающие Гусеницы-регенераторы бунтарски извивались в ячейках на "стенах" бронха.
Из своего Гнезда рядом с мембранным входом в Капсулу Погонщика на Капитана Глоко дерзко вылупила глазищи Саламандра-огнетушитель. Мало того – наглое животное даже не соизволило поклониться хозяину. Глоко хотел было свернуть непочтительной гадине шею, но передумал. Понятно же, что низкоразумная тварь – еще одна жертва массового зоопсихоза, по доселе неизвестной причине охватившего Двайс, Катшетов и Ютил живого звездолета. Да и Саламандра тебе не Светляк грошовый, а Ютила дорогая и нужная. В Гавани Прибытия потроха Грезящей Манты будет проверять Огненный Инспектор и непременно оштрафует за отсутствие огнетушителя. А оно Капитану Глоко было надо? Совершенно не надо. Вот только до Гавани Прибытия еще добраться нужно…
Исторгнув из носового раструба Грустную Руладу-Вздох, почтенный Глоко вошел в Капсулу Погонщика…
2.
Погонщик Чирграг – разумный муравей, закованный в бронзового цвета хитиновую броню, не заметил, что в Капсулу Повелевания Мантой прибыл Капитан. Не отрывая фасеточных глаз от расправленных крыльев гигантской Бабочки-мимикроида, Погонщик сноровисто щелкал когтистыми пальцами по панцирям рунных Жучков. Намертво вцепившиеся в нервный узел Манты Жучки педантично отправляли Повелевающие Сигналы в мозг живого звездолета. Но, судя по тому, что крылья мимикроида оставались темными, "Железная Бабочка" не отвечала. Лишь несколько белых пятнышек хаотично метались по левому крылу гигантского мотылька. Что в переводе с примитивного мыслеобразного языка Грезящей Манты означало, что та крепко спит.
