Пришельцы украли меня в субботу.
Буднично. Из родительской квартиры в
многоквартирном панельном доме.
Я примеряла ярко-красное платье на
выпускной. Смотрела в зеркало, разглядывая, насколько круто этот
яркий цвет подчёркивал молочно-белую кожу и выделял тёмные глаза и
длинные чёрные волосы.
Моргнула. Открыла глаза в стальном
помещении с высоченными потолками с синеватыми светящимися
иероглифами.
Моё алое платье всё ещё было на мне.
Но. Я оказалась внутри колбы с прозрачной жидкостью. Почему-то
удавалось дышать.
Сквозь стекло и неизвестный раствор
с металлическим привкусом я смотрела на трёх огромных мужчин с
оголёнными мускулистыми торсами.
На их мощных рельефных телах
светились тусклым зеленоватым светом странные знаки.
Мужчины что-то требовательно
говорили, обращаясь ко мне на незнакомом мне языке.
Мои длинные волосы чёрным облаком
окружили меня в жидкости, подол красного платья взметнулся.
Я попыталась отплыть, оказаться от
них подальше. Один из них вскинул руку, сжал сильные пальцы — меня
рвануло вперёд и вдавило в стекло щекой.
Я забилась, задёргалась, силясь хоть
что-то сделать… Мои руки налились зеленоватым светом, который
устремился в руку незнакомца. Символы на его теле вспыхнули ярче, а
я… Меня затопил страх, переходящий в животный ужас.
Двое других тоже подняли руки.
Потоки зеленоватого свечения потянулись от меня к ним тоже.
Чем больше я боялась, тем больше
света срывалось с моих рук.
Внезапно всё стихло. Я осталась
совершенно без эмоций. Опустошённая. Как будто я долго-долго рыдала
без остановки, и вдруг выпила ударную дозу валерьянки с
пустырником.
Голова звенела. Все чувства
придавило плитой равнодушия.
Мужчины что-то сказали друг другу.
Развернулись и пошли туда, где виднелись здоровенные металлические
ворота.
Я смотрела им вслед. Хорошо, что
ничего не чувствовала. Иначе заорала бы от ужаса: на их спинах
отвратительной бахромой шевелились бурые наросты, будто раковины
открывали и закрывали створки.
Потом приходили другие пришельцы.
Группами и поодиночке.
Все они так или иначе были похожи на
людей: две руки и две ноги, одна голова, грудь спина, два глаза,
один рот.
Но отличия были.
Чаще всего приходили мускулистые
громадины с наростами на спине и светящимися символами на голых
торсах. Они вызывали жуткий страх. Мои руки при этом светились
зеленоватым, свечение втягивалось в их руки.
Реже являлись высокие и худые с
тремя дырками на месте носа. К ним я испытывала брезгливость и
отвращение, вызывавшие лиловый свет вокруг моих рук, узкие потоки
которого они втягивали этими тремя дырками.
Были и другие. Они вставали напротив
моей колбы, и я испытывала отрицательные эмоции, вызывающие
свечение холодных оттенков. От глубокого фиолетового из-за
острейшей ненависти до пурпурного от глубочайшего чувства вины.
Жидкость в колбе давала мне питание
и очищение. Было странно жить без желания есть или пить. Так я и
существовала, болталась в колбе, иногда забываясь тревожным
сном.
Это сейчас я безэмоциональная
оболочка, полностью выжатая, до конца использованная, не годная ни
на что.
Тогда меня всё пугало, злило,
раздражало, бесило до трясучки в пальцах, размокших от постоянного
пребывания в жидкости.
Моё угасание началось задолго до
того, как станцию взорвали власти Конфедерации, а меня забрал
командор.
Оно началось тогда, когда сюда
явился новый пришелец.
Он называл себя исследователем,
выглядел сухощавым и крепким, с изрезанным шрамами лицом и
короткими седыми волосами. Он выпустил меня из колбы, разрешил
гулять по станции и начал учить языкам.
Ему нравилось рассказывать, когда он
возился с оборудованием, а я слушала. Я училась у него. Слушала
объяснения, что свечение, которое берут из моих эмоций —
универсальная энергия.
