— Маршал Блейд, ваше первое занятие пройдёт здесь.
Я отдала бы многое, чтобы никогда не услышать эту фразу.
Её произносит помощница ректора, Карен Линд.
В коридоре перед входом в аудиторию.
— Некоторые занятия курсанты могут посещать удалённо, —
продолжает Карен, — но это базовое для интенсивного курса, и…
Я сжимаю дрогнувшими пальцами проекционный стол на месте
докладчика.
Только что я объявила начало лекции по расчётам орбитальных
манёвров.
Но начать её не могу — от услышанного имени в моём горле тугой
ком, а внутренности в животе ледяным узлом скручиваются.
Поднимаю глаза и обвожу лихорадочным взглядом моих
курсантов.
До этого в главной аудитории Космической Академии имени маршала
Д. Блейда стояла уважительная тишина.
Ещё бы. Здесь все знают, как редки мои лекции, и как легко с них
вылететь, со всеми вытекающими.
Впрочем, сейчас тишина становится космически-бездонной.
“Маршал Блейд” услышали все.
Это имя произносят с придыханием. Не только наша доблестная
академия носит его имя. В его честь называют улицы городов, военные
спутники и новейшие крейсеры.
Имя маршала-легенды, гений и воля которого завершили четыре года
назад затяжную кровопролитную войну.
Имя, из-за которого я до сих пор просыпаюсь от кошмаров по
ночам.
Может, Карен ведёт маршала не сюда? Хоть бы не эта аудитория,
хоть бы не эта…
Дверь резко распахивается, и, повинуясь властному жесту сильной
руки, Карен влетает в аудиторию.
Вслед за ней, придерживая дверь, входит маршал.
Кажется, время останавливается.
Аудитория огромна. В настоящий момент вмещает два потока по
четыре полнокровные группы курсантов. Все они, не дыша, восторженно
пялятся на маршала.
Наконец, что-то щёлкает у них в головах, вскакивают,
прикладывают кулак к груди в воинском приветствии.
Хорошо, что я уже стою.
У меня воинское звание тоже присутствует, поэтому я тоже…
приветствую. Хотя всё бы отдала, чтобы не видеть его.
Маршал кивает, жестом приветствует курсантов и жестом же отдаёт
приказ занять свои места.
Пока все рассаживаются, я оцениваю впечатление, произведённое
высочайшим явлением на моих курсантов.
И тоже. Смотрю. На него.
Медленно опускаю руку, от своей груди. Её движение маршал
прослеживает холодным взглядом. Задерживается на моих бёдрах.
Поднимается к талии. Прилипает к моей груди. И затем, смотрит чётко
в глаза.
Как и пять лет назад, чувствую себя голой от этого взгляда.
Несмотря на то, что тогда, что сейчас, на мне скромная деловая
одежда: закрытая блузка и прямая юбка.
Гад, как есть гад! И зачем я тогда пошла к нему?
Впрочем, шанс был, хоть мизерный. Вдруг бы услышал? Вдруг бы
принял мои расчёты?
Но маршал не услышал. Не счёл нужным. Ненавижу. Вот чего его
сюда принесло?!
Маршал продолжает смотреть на меня.
Натурально холодею, выдерживая ледяной взгляд ярко-голубых глаз.
На контрасте с чёрными прямыми бровями и чёрными короткими
волосами, этот цвет смотрится просто убийственно.
По аудитории проносится едва слышный совместный женский
вздох.
Я девчонок понимаю. Маршал сам по себе смотрится
убийственно.
Мы привыкли его видеть на экранах визоров и проекциях в
белоснежном парадном мундире.
Но повседневная одежда — серая форма с неприметными маршальскими
нашивками — идёт ему дальше больше.
Идеально подчёркивает его высокое рельефное тело закалённого в
реальных боях опасного бойца.
Легенды ходят не только о его гениальном уме, жёсткости решений
и стальной воле.
Ещё и о том, как он лично управлял истребителем, врезаясь в
командную рубку противника. Как врубался в бои, вплоть до
рукопашки, переламывая ход безнадёжных сражений.
К некоторым рассказам о маршале я отношусь совсем уж
скептически. Но то, что на пороге аудитории стоит настоящая машина
убийства, нет никаких сомнений. У меня-то точно нет.
