- Никушкина, я же вчера предупреждал
ваших сотрудников, что на сноуборде по территории кататься нельзя?!
Почему сегодня опять рассекаем?
Сноуборд? На территории? Кто???
Не может быть, что это кто-то из
наших. Но с нашими безопасниками спорить себе дороже.
- Да, Алексей Васильевич, я девочкам
все передам.
Наша начальница, Никушкина Галина
Ивановна, сделала строгое лицо и посмотрела на свою многолетнюю
подругу Веру Семеновну Бесчастную. Что-то мне подсказывает, что это
именно они вдвоем сегодня с утра и рассекали. Видимо спешили на
работу. Живут они в почти заглохшей деревеньке, где пара столичных
жителей выстроили себе шикарные особняки для отдыха. Не удивлюсь,
что с бассейнами.
Правда наша среднерусская полоса под
бассейны не очень подходит, но я уже ничему не удивляюсь. Так
спокойнее. И любопытство сыто, и нервы целы, и антидепрессантам
вечная память.
Если им добираться до дома через
проходную, то очень большой круг получается. К нам вплотную
подступает оборонный завод со взлетной полосой в три километра.
Поэтому взлетка, забор, поле и родная деревня Запрудье. В объезд
минут тридцать-сорок получается. И это на двух автобусах с
пересадками. На машине чуть меньше, но если срезать…
По взлетной полосе тоже катались?
Или обошлось?
А ведь по документам у них
пред-пенсионный возраст.
Последние лет двадцать.
Ну да ладно, не мое дело, почему две
глубокоуважаемые, и не только мной, лесные берегини решили
остановиться на возрасте в 45-50 лет, а не откатить до 25. Хотя
большинство берегинь предпочитает именно этот возраст.
Со своим любопытством я к ним не
лезу. Захотят – расскажут. Правда, для них я еще дитя неразумное,
мелочь пузатая. В свои-то двадцать один!
Почти двадцать-два. Через два
месяца. С половиной.
Но общаться и даже дружить с ними
мне нравится. Не тянут они на вечно ворчащих бабушек, рассуждающих
о том, как раньше было хорошо, а сейчас не очень.
А взлетная полоса и сноуборды…
Мелочь, в общем-то. Да и меньше знаешь, крепче спишь.
Не в нашей ситуации, но тем не
менее…
Хорошо, что мы сидим все вместе. У
нашего «аналитическо-правового» отдела есть, конечно, еще несколько
кабинетов, но тут раньше была канцелярия. Поэтому комната нам
досталась со стеклянной стеной посередине и рабочими местами на
шесть человек: трое с одной стороны от стеклянной перегородки, трое
– с другой.
Своеобразный аквариум. Окна большие,
да еще и стена стеклянная посредине. Вообще-то, стекло начинается
где-то от уровня стола, но все равно достаточно неуютно. Поэтому
еще до меня и моего появления проблему решили очень просто. Стекло
на высоту человеческого роста занавешено безумно важными вещами:
графиком рабочего времени на А3, нужными телефонами начальников
лабораторий, завхоза, пожарной охраны и безопасников.
Хотя телефон безопасников все же
лишний, достаточно выйти в коридор. Они с нами на одном этаже
живут, то есть работают. Хотя большинство их кабинетов на третьем
этаже, а мы сидим на первом.
Не любят они третий этаж. Все же
большинство из них волкодлаки, или оборотни по привычному, а они
ближе к земле предпочитают. Если что, с третьего этажа вниз
ломануться высоковато, а с первого этажа сам Бог велел.
Ну или наш Директор. Говорят, что он
к богам прямое отношение имеет. Тихо говорят, шепотом. Оглядываясь,
чтобы никто не услышал.
Хотя, если он и имеет отношение к
древне-славянским, древне-скандинавским или древне-индейским (или
индийским, чем черт не шутит) богам, то подслушивать сплетни в
коридоре – это точно не его уровень. И так, наверное, все знает:
кто, про кого и сколько раз потом на него упал фикус.
Мы с директором нашего небольшого
Научно-исследовательского учреждения, к счастью, пока не
пересекались. Не того уровня полета я птица. Врать не буду. Не
знаю.
