Слушай, Германия! Радиообращения 1940–1945 гг.

Перевод этой книги осуществлен при поддержке Гёте-Института и фонда Kulturstiftung des Freistaates Sachsen

Перевод поддержан переводческой резиденцией Übersetzerhaus Looren

Перевод выполнен по изданиям:

«Deutsche Hörer!» by Thomas Mann

© S. Fischer Verlag GmbH, Frankfurt am Main 1987

«Dieser Krieg!» by Thomas Mann

© S. Fischer Verlag GmbH, Frankfurt am Main 1996 (Essays. Bd. 5. S. 83-117)

«Brief nach Deutschland» by Thomas Mann

© S. Fischer Verlag GmbH, Frankfurt am Main 2009 (Essays Bd. 6. S. 72–82)

© И. А. Эбаноидзе, составление, перевод, предисловие, примечания, 2024

© Н. А. Теплов, оформление обложки, 2024

© Издательство Ивана Лимбаха, 2024

В эту книгу вошли тексты, с которыми выдающийся немецкий писатель Томас Манн в годы Второй мировой войны обращался из эмиграции к своему народу. Статья «Эта война…» была напечатана весной 1940 года отдельной брошюрой в Голландии и, возможно, какое-то число экземпляров могло полулегальным образом быть переправлено в Германию. Однако почти в те же дни в Нидерланды вошли немецкие войска, и тираж брошюры был уничтожен оккупантами. А беспримерный радиопроект «Слушай, Германия!» длился пять лет. За это время писатель передал на родину через BBC пятьдесят восемь радиообращений – все они без исключения и сокращений публикуются в этом издании.

Как могло выйти, что эти тексты почти незнакомы русскому читателю? При том, что еще с советских времен Томас Манн был едва ли не самым читаемым и широко представленным на русском языке немецким писателем XX века. Кто еще из немцев удостаивался у нас 12-томного (если считать вместе с двумя томами романа «Иосиф и его братья») собрания сочинений? Разумеется, в переведенной эссеистике зияли пробелы, которые наши издатели по мере сил пытались закрыть (автор этих строк также приложил к этому руку, издав в 2012-м сборник «Аристократия духа»). Однако не оставляет ощущение, что интерес в последние десятилетия в первую очередь был направлен на ту часть наследия писателя, которая считалась в Советском Союзе, как, впрочем, и в сегодняшней Германии, консервативно-реакционной – на тексты времен Первой мировой войны, прежде всего, «Размышления аполитичного». Занятая Манном в дальнейшем демократическая, а затем и антифашистская позиция была нам уже не столь интересна.

В риторическом отношении мы все, и физически, и генетически вышедшие из Советского Союза, были антифашистами (в том числе и те, кто сегодня стал фашистом по существу, но будет весьма раздосадован и оскорблен, если ему это попробуют объяснить). Зачем нам было еще переводить и читать целую книгу антифашистских речей Томаса Манна? С антифашизмом все обстояло ясно, скучно и предсказуемо. Да и фашизм представлялся чем-то раз и навсегда заклейменным и отвергнутым, чем-то таким, что мы ни с чем не спутаем, и что уж наверняка не сможет снова явиться и вырасти в ином обличии среди нас, привлекая своей новизной. «Фашизм» стал пропагандистским и бытовым ругательством, а также обозначением некоторых режимов в отдельно взятых странах в определенные исторические промежутки и применявшихся ими бесчеловечных практик. «Фашизм» – обозначение проклятой, кровавой, ни с чем не сравнимой бездны, воплощенной в Освенциме. Мы слишком хорошо знали, что такое фашизм в его крайних проявлениях, и потому со скепсисом относились к попыткам обозначить этим словом то, что до таких крайних проявлений не доходит.

Когда Умберто Эко в эссе «Вечный фашизм» приводит такие черты этого всемирно-исторического явления, как культ традиционных ценностей, одержимость теориями заговора против твоей страны, восприятие жизни как непрерывной борьбы и культ героической смерти, кто-то может отмахнуться: не надо, дескать, разбрасываться такими словами; пока у нас нет Освенцима, это еще не фашизм… И раз до тех крайностей еще не дошло, можно снова пробовать изобретать что-то в пику демократии. Более того, рассматривать и тот самый фашизм 30-х годов как нечто до поры до времени приемлемое.