Дом Святослава и Игоря затерялся в глухой деревне, где время будто остановилось. Ближайший город – в ста километрах. Название этой деревни никому ничего не скажет: знают о ней всего пара сотен человек. Численность с каждым годом уменьшается: молодёжь уезжает в города в поисках лучшей жизни, а старики тихо уходят в вечность.
Главное место заработка – пока что не убыточная лесопилка, но и прибыли она по сути не приносит. Основная достопримечательность местности – кровавая стычка между белыми и красными в годы Гражданской войны, оставившая глубокий след в памяти местных жителей.
Население полностью предоставлено само себе. Связь с внешним миром поддерживает почтальон, которая раз в месяц привозит почту и раздаёт пенсии, а ещё председатель, по совместительству мэр, у которого одного есть рабочая машина.
Последняя перепись, два года назад, показала, что здесь проживает чуть больше ста пятидесяти человек. Святослав – один из семи жителей, кому ещё нет тридцати, а если спросить, сколько людей живёт в этом глухом, заброшенном уголке, он ответит, не задумываясь, – меньше ста.
На сковороде шкварчит лук и морковь. Святослав привычным монотонным движением долговечным ножом с хлипкой деревянной ручкой нарезает замороженные помидоры и варёную колбасу кубиками. Сковорода стоит на ветхой плите, служащей этому дому с советских времён. На ней уже образовался несмываемый слой жира, из-за чего она покрылась желтоватым налётом, и в то, чтобы некогда она сияла белизной, поверить было невозможно. То и дело возле конфорок попадались места, покрытые пригаром. Повар смотрит в окно, выделяющееся на фоне дома своим блеском и новизной, хотя в некоторых местах видны жирные следы пальцев, и даже раздавленная муха давно засохла и сплелась со стеклом в нечто однородное. Окно разительно отличалось от всего остального дома, ведь они с братом заменили старое треснувшее ещё летом, заодно и ставни, а также раму. Теперь это великолепие, созданное талантливыми руками, причудливо выделялось на фоне остального вида. На улице заметает снег. Оконница заледенела, на её гладкой поверхности мороз нарисовал узоры. Творческий глаз обнаружит в этих узорах нечто зловещее, но не Святослав, занятый готовкой. Завывающий ветер поет свою панихидную, трагическую, печальную песню, мотивы и смысл известны только ему. Он изливается, как бабоньки, плачущие над трупом жениха. Как плакальщица, которой оплатили оплакивание дитя. И непонятны людям причины, отчего он так завывает. Только несет с собою он нечто кошмарное, ужасное по своей сути, то, что для взгляда людского чуждо, а для всего живого противоестественно.
Поджарка начинает передавать свой приятный аромат, разносится по кухне и забредает в две другие комнаты. Святослав берёт деревянную подложку, на ней лежат нарезанные продукты. Сбрасывает колбасу в прогретое месиво и размешивает. Разделочная доска давно высохла и потрескалась. Но это не остановило чёрную плесень, медленно съедающую дерево, захватывая всё новые участки. Готовящий давно предложил брату её поменять, но тот лишь отмахнулся и пообещал сделать новую сам. Обещанного год ждут. Мясной продукт при термической обработке развалился и превратился в нечто вязкое и уродливое. Как бы сказал брат Игорь: «Разложился на плесень и липовый мёд». Святослав же почесал голову и произнёс:
– Плохую нынче колбасу стали делать…
– Крайне всратая погода, – сказал Игорь, выйдя на улицу из коровника. Пар вышел изо рта. – Как же холодно. Брр. – Он попрыгал, растёр лицо руками в шерстяных рукавицах. Затем побежал в конюшню проверить лошадь и её жеребят. Разведение лошадей – основной заработок братьев. После всех манипуляций по ухаживанию, кормлению скотины и убедившись, что с ней всё в порядке, Игорь добежал до уличного термометра. Тот показывал одновременно красноречивую информацию и в то же время ничего: аппарат температуру ниже шестидесяти не указывал.
