Описанные события вымышлены и не
имеют под собой реальной основы, все совпадения случайны, имена и
фамилии также вымышлены.
Самая большая ненависть
возникает к тем,
кто сумел дотронуться до
сердца, а затем плюнул в душу.
(Эрих Мария
Ремарк)
- Татьяна Аркадьевна, зайдите,
пожалуйста, - раздалось по громкой связи.
Таня секунду смотрела на свои руки,
пытаясь унять непонятно откуда взявшееся неприятное предчувствие.
Потом подхватила со стола папку, на ходу разгладила юбку и
вошла.
- Проходите, присаживайтесь.
Директор сидел за своим столом, но
явно чувствовал себя не в своей тарелке, а его посетитель, высокий
сухой старик, он занимал собой весь кабинет. Феликс Серов. Она
имела несчастье знать этого человека лично.
Повисла пауза, давящая, вязкая. Таня
еще успела подумать, как ему удается так на всех воздействовать.
А потом началось ЭТО.
Казалось, все, что сейчас с ней
происходит, какой-то страшный призрак из прошлого. Дурной сон. Тане
на мгновение стало муторно, как будто она не в директорском
кабинете, а снова там, в том проклятом особняке.
Пожилой мужчина встал, отошел к окну,
что-то там высматривая, и говорил, говорил...
Как гвозди в ее сознание.
- Вам лучше соглашаться. Не выплатите
долг, в отношении вас будет возбужден судебный иск. И тогда можете
попрощаться с ипотечным кредитом. И еще масса других неприятных
моментов, о которых я не стану сейчас упоминать.
Сухо, цинично, без жалости. По
живому.
Теперь он вернулся за стол и снова
гипнотизировал ее взглядом.
Чего стоило собрать все документы,
все миллион триста бумажек. Ей должны были одобрить ипотеку.
Вот-вот. Этот человек попросту душил ее, перекрывал кислород. И все
же он предлагал сомнительный, но выход.
- Хорошо, - заставила себя выдавить
Татьяна. - Я согласна.
- Вот и отлично.
Старик склонил набок седую голову,
глаза блеснули непонятным интересом. Он разглядывал ее, как
энтомолог редкую букашку. Потом провел ладонью по столу и
сказал:
- Отработаете два месяца на
испытательном сроке, а дальше видно будет, - и махнул ей рукой. -
Все, можете идти.
А сам обернулся к директору и
заговорил с ним, как будто ее тут уже больше нет.
Не было смысла задерживаться дольше.
Все равно ее участь была решена еще до того, как Таню вызвали в
директорский кабинет. Когда только Феликс Серов вошел в приемную и
скользнул по ней странным взглядом. Она же поняла это, она же
знала.
На ватных ногах Таня вышла в приемную
и без сил опустилась за свой... уже не свой секретарский стол.
Несколько минут еще сидела, проникаясь, а потом пошла в кладовую за
коробкой.
***
Три года назад Таня подрабатывала
горничной в знаменитом пафосном особняке семьи Серовых. Совсем
недолго, всего несколько недель.
Тоже были новогодние праздники.
Приехал домой старший из хозяйских сыновей Олег. Он был... Ей не
хотелось вспоминать свои глупые чувства. Короткий бурный роман, а
потом барыня их застукала, и Таню в два счета выставили из
Серовского дома как нашкодившую кошку.
О том, что осталась беременной, Таня
никому сообщать не стала. Соваться еще раз к Серовым, напрашиваться
на унижения? Какой смысл?! У них, богатых, другая мораль.
А он... Ему же было плевать на нее.
Подумаешь, очередная игрушка, сколько таких еще будет жизни
богатого плейбоя. Одной больше, одной меньше, он и не заметил.
Таня уже не помнила, действительно ли
она разбила ту злосчастную вазу, которая, оказывается, стоила как
новенький автомобиль. Она вообще плохо помнила тот момент. Но
кажется да, случайно разбила. И надо же, три года прошло, а они
сейчас той вазы хватились. И свидетелей нашли, что это она.
Они ей жизнь разбили! Куркули
окаянные.
Впрочем, Татьяна Смирнова не имела
обыкновения жаловаться на жизнь.
