Ночь за плечом, вор у
ворот,
Прялки жужжанье спать не дает
Тебе - я снова здесь.
Кто прядет лен, кто прядет шерсть,
Кто прядет страсть, а кто прядет месть,
А я спряду твою смерть.
«Прялка» Мельница
Серебряная монета мелькает между пальцами. Кружится на ребре.
Отражает скудный свет чадящих свечей. Привлекает внимание. Люди
наблюдают за ней жадными взглядами. Ждут момент. Думают, что смогут
украсть. Я не мешаю… Пусть смотрят. Думают. Они запомнят монету.
Серебряный отблеск между пальцев. Искушение и жажду легкой наживы.
Не меня…
Лениво обвожу взглядом крохотный зал захудалого трактира,
расположенного на самой окраине города. Здесь шумно. Народу по
осенней непогоде набилось много. Воняет потом и дешевым алкоголем.
Городской сброд хлебает овощное рагу и ищет развлечений на
ближайшую ночь. Кому-то нужна драка. Кому-то женская ласка. Кому-то
партнер для игры в кости.
– Какая цыпа! – выдает упившийся до невменяемого состояния
гуляка, нависая над моим столом – единственном, где еще есть
свободные места.
Прекращаю крутить монету и накрываю ее ладонью. Чуть откидываюсь
назад, прислоняясь к стене. Окидываю шатающееся тело пристальным
взглядом. Алкоголь явно притупил ему инстинкт самосохранения. За
пару часов проведенных в трактире ко мне не рискнул сунуться никто
из посетителей. Да и теперь они украдкой бросают любопытные
взгляды, но тут же спешат отвернуться. Порой не нужно применять
магию, чтобы произвести нужное впечатление…
– Занято, – говорю четко и раздельно, но до человека смысл не
доходит.
Он падает на лавку напротив и пьяно улыбается.
– Ты че такая злая, цыпа? Компании не хватает? Так я…
Что бы ни хотел сказать мой случайный собеседник, его прерывают.
Тяжелая ладонь опускается ему на спину и вздергивает за шиворот,
буквально выдирая из-за стола.
– Пшел! – еще один местный завсегдатай самого разбойного вида
толкает пьяницу в сторону ближайшего стола и придает ускорения
сапогом по заднице. В зале раздается приглушенный гогот, кто-то
поднимает незадачливого посетителя и пристраивает на лавку. О
стычке сразу же забывают. Здесь не принято вмешиваться в чужие
дела.
– Ты опоздал, – серебряная монета снова кружится по
столешнице.
– Дороги размыло… – хмуро отвечает собеседник и занимает
освободившееся место. – Гнал как проклятый… Чуть коня не
уморил.
– Бедный… – сочувствия в моем голосе нет ни на грамм. – Что
узнал?
Наемник морщится, чешет мокрую короткую бороду.
– Молодая герцогиня того… Преставилась еще по весне. Говорят, по
мужу сильно убивалась. Со свекровью ругалась. А в один день вдруг
не проснулась… – он криво усмехается, показывая свое отношение к
таким новостям. – Старуха ее схоронила. Даже в склеп семейный
положила, к сыну стал быть… Внука себе забрала. Всех девок, которых
покойный герцог водил, из замка выставила. Тех, кто сам уйти не
захотел, говорят, не нашли… Или нашли, но уже холодными. В замке
стражи больше, чем слуг. Еду проверяют. На входе всех досматривают.
Мышь не проскочит…
– Ну ты же проскочил, – резонно возражаю, продолжая крутить
монету.
– Ха… – он громко фыркает, но тут же понижает голос. – Стал бы я
туда лезть. Бабы оттуда в деревню ходят по выходным. Родственников
навестить. Вот я одну и… Заневестил.
Под моим взглядом бородач давится воздухом и сбивается на
кашель. Машет рукой.
– Да ты не думай… Баба нормальная. Я ее не обижал. Сама все
сплетни выдала. Еще и прикормила. Я ж там битый месяц торчал, пока
все выяснил. Вот думаю вернуться… Хату присмотрел. Остепениться
пора…
– Что еще узнал? – прерываю поток чужих планов.
– К старухе гонцы со всех сторон ездят… как муравьи шастают.
Туда-сюда, туда-сюда… О чем говорят – не знаю. Принимает она их
сама, служанок выгоняет. Но гонцы тоже люди… Злые все как один.
Говорят, старуха всем нервы треплет. Ничего не обещает, только
слушает. И ждет чего-то.
