Милана
– Вас сегодня парень искал, – официантка расставляет на столе
чашки с чаем. – Я сразу не вспомнила.
– Что, какой парень?
Я поднимаю брови.
В мою скучную жизнь давно не вписывается ничего, кроме мужа,
ребенка, и работы. Девчонки за столом бросают на меня любопытные
взгляды. По спине идет холодок.
Зря она при всех сказала.
Рядом Юлька, наши мужья знакомы, а язык за зубами она держать не
умеет. Мой обязательно узнает об этом. Официантка улыбается на
прощание и идет обслуживать соседний столик.
– Какой еще парень? – интересуется Юля тоном дознавателя.
Точно запомнит и передаст. Я хихикаю в ответ, чтобы притупить ее
бдительность, хотя мне не до смеха.
– Она что-то путает. Ну какие парни, Юль.
Девчонки разбирают чай. Мы уже закончили обед – по чашечке, и
пора на работу. Юля увлекается телефоном, и выпадает из беседы.
Может, забудет. Меня беспокоит не неизвестный парень, а
потенциальная реакция Глухарева на эту историю.
– Возьму пирожное, – улыбаюсь я, и иду к стойке.
– Что-то еще?
Я придирчиво рассматриваю витрину.
– Буше. А что был за парень? Он назвал мое имя?
Та качает головой, раздвигая стеклянные дверцы, чтобы достать
пирожное на прозрачном блюдце.
– Он пришел за вами. Затем зашел к нам и следил за окнами. Я его
обслуживала. Извините, я не должна была говорить при всех?
– Ничего, – я достаю карту, чтобы расплатиться. – А как он
выглядел?
– Молодой, симпатичный. Плечи широкие, и вообще фигура такая,
как у военного. Был в темных очках, но у него с глазом что-то было.
Как будто травма или видит плохо… Странное выражение какое-то.
– Наверное, это ошибка, – пожимаю я плечами. – У меня таких
знакомых нет.
Я ухожу к столику, допиваю чай и мы возвращаемся на работу.
Мысли то и дело возвращаются к парню. Скорее всего, официантка
ошиблась. Он шел не за мной. Таких загадочный знакомых у меня нет.
И с военными я не знакома.
– Пойдешь на девичник в выходные? – спрашивает Юлька, пока я в
прострации зависаю за компьютером.
Что за девичник – я упускаю. Так, надо возвращаться в себя.
– Какой девичник?
– Анька Тополева замуж идет в августе. Из-за того, что ее сестра
в Москву уезжает, девичник переносят на эти выходные. Если хочешь,
я тебя отпрошу.
Она вежливо смотрит, а мне неловко. Как всегда, когда знакомые
дают понять, что знают, какие отношения у меня с мужем. Что меня не
отпустят, если не «отпросить». Все видят, что на мне цепи, но
делают вид, что они нормальны. Мне это не нравится.
– Нет, спасибо. С сыном иду на занятие по фортепиано. Не могу
отменить. Известный педагог, с трудом нашла время.
Я вру, Юлька об этом догадывается. Но кивает. С Анькой Тополевой
мы не близко знакомы, никому не кажется странным, что я не иду.
Около пяти начинаю собираться.
Ненадолго останавливаюсь перед зеркалом. Старомодном, в тяжелой
золотой раме. Из-за этого моя красота тоже выглядит старомодной:
волнистые темные волосы до плеч, маленький рос с пухлыми губами. Я
крашусь красной помадой. Поправляю воротник блузки в форме пышного
банта.
В глазах появляется поволока.
То из-за зеркала, то ли из-за моды немного в ретро стиле, я
напоминаю себе второстепенных актрис в фильмах про войну. Из тех,
кто провожает офицера на перроне под тревожный гудок паровоза.
Грустно улыбаюсь, набрасываю ремешок сумочки на плечо и иду
темными аллеями.
Его замечаю сразу.
От стены отделяется тень и следом идет мужчина. Не пытается
догнать, он словно провожает меня на расстоянии. Уже стемнело, но
мне не страшно. Это центр, здесь безопасно и полно людей. И мне
может мерещиться из-за богатого воображения и рассказа
официантки.
Несколько раз оборачиваюсь.
Позади идут пары, одинокие люди. Но я боюсь мужчину, который
двигается с края аллеи. Широкоплечий, рослый, в кожаной куртке или
в чем-то подобном: я вижу отблески, когда он проходит под фонарями.
Он двигается таким же темпом, как и я. Расстояние между нами не
увеличивается и не уменьшается. Он подстроился к моей скорости?
