Дверь содрогалась под ударами. Майкл следил за ней, как кролик за удавом. Тупой размеренный стук отдавался в ушах гулом барабанов на жертвоприношении, будто с той стороны туземное племя приготовилось к пиршеству. А агнец для заклания – вот он, собственноручно заперся в гробу. Дом, его крепость, последний рубеж, оказался могилой, комфортной, хорошо обставленной могилой. К чему теперь все эти блага цивилизации – телевизор, холодильник с пивом, мягкий диван – если они не могут ни спасти, ни даже отсрочить конец? Майкл прочистил пересохшее горло.
– Убирайтесь! – грозный по задумке крик получился жалким. Хотя, справедливости ради, стоит сказать, что определённый эффект он возымел. Удары стали сильнее.
«Христос всемогущий! В конце концов они достигнут цели!.. За счёт бездумной тупой силы, не знающей усталости… Зачем я это говорю себе?! Чтобы окончательно поверить, что мне конец?!» Припёртая тумбочка ходила ходуном в такт подрагивающей двери. А та раскачивалась всё сильнее, осыпаясь стружками из-под петель и выпуская из щелей клубы зловония. Майкл заметался по квартире. «Христос всемогущий, что же делать? Почему у меня нет чёрного входа?! Хотя, какая разница, сейчас бы и туда ломились. Вот засада – первый этаж, а не выпрыгнешь!» На улице за стеклом трепетали грузные тени, вяло бредущие по тротуарам. Вылезь Майкл к ним, и смерть придёт ещё быстрее. А так, вдруг военные успеют прийти на помощь? Он ведь явственно слышал гул вертолётных винтов. «Где их носит?!»
Со скрипом, похожим на стон, дверь треснула, расколовшись от верхней петли к замку. В дыру просунулась половина того, что совсем недавно было его соседом Джоном. Майкл узнал его с трудом: бледная кожа с проступающими изнутри сине-жёлтыми трупными пятнами, закатившиеся глаза с частой сеточкой кровеносных сосудов, распахнутый в немом крике рот, из которого всё же иногда вырывалось что-то похожее на глухое мычание.
Под напором Джона и трёх подобных ему, замок вырвало из косяка. Взгляд Майкла оказался прикован к медленно приближающимся фигурам, переваливающимся и подволакивающим за собой ноги. Желая поскорее добраться до него, Джон вытянул вперёд руки. Тумбочка, оказавшаяся на пути, была безжалостно отопнута, до Майкла оставался один шаг. Жажда жить наконец-то победила парализующий страх, и мужчина кинулся мимо вялых фигур к выходу. «Главное сейчас выбраться на улицу, а там будь что будет!» Но стоило Майклу оказаться около Джона, как тот будто проснулся: совершил молниеносный бросок вперёд, вцепился деревянными пальцами в плечи Майкла, и потом уже в прежнем ритме, медленно, потащил того к себе. Майкл пытался отбиваться, колотил по груди и рёбрам Джона, но с тем же успехом можно было пытаться избить манекен. Наконец лицо мужчины практически упёрлось в грязную, сине-серую шею бывшего соседа. Вонь гниения шибанула Майклу в нос так, что он чуть не закашлялся. Майкл всё же пытался отодвинуться, извиваясь всем телом, когда в его макушке что-то хрустнуло, и мужчина отключился.
Когда он очнулся – мир изменился. Все звуки и запахи исчезли, зрение улавливало лишь серый цвет. Майкла словно погрузили с головой в вязкий туман. Он с трудом поворочал деревянной шеей. Квартира странно преобразилась: стены истончились, стали прозрачными, окружающие предметы сливались с обстановкой. Майкл будто перенёсся в серую пустыню, окружённый призраками старого мира. Внутри него была такая же пустошь: все чувства исчезли, став воспоминанием. На смену им пришло новое, столь сильно не испытываемое до этого – чувство голода. Вместе с ним появилось осознание того, что обычная пища не в силах утолить этот голод. Для этого годилась лишь одна, так сказать, вещь. Эта субстанция заполняла все мысли Майкла, лишая способности думать о чём-то другом. И он желал получить это. И как можно скорее!
