Следователь Михаил Иванович Кулдышов стоял недалеко от группы полицейских. Это был высокий мужчина тридцати пяти лет, с подтянутой фигурой и уверенной осанкой, что выдавало в нём человека, привыкшего к дисциплине. Его карие глаза изучали происходящеё вокруг с присущей ему внимательностью и вдумчивостью. Тёмные, густые волосы были аккуратно уложены, но на висках уже пробивалась седина. Снег тихо падал на его волосы, а он периодически стряхивал его легким движением руки. Михаил Иванович всегда отличался вниманием к деталям и способностью находить решение в самых сложных ситуациях, что делало его незаменимым в расследовании самых запутанных дел.
Сюда, на железнодорожные пути, недалеко от моста он прибыл после получения сообщения от оперативного дежурного. Была ранняя зима, начало ноября, на улице -10 градусов, а одет он не по погоде, в легкой куртке. Для передвижения по городу на машине – нормально, а вот для длительного стояния на улице – не очень. Осмотр места происшествия затягивался, и он всё больше ощущал, как холод проникает под одежду. Рука по привычке тянулась к карману, где обычно лежала пачка сигарет и зажигалка, но карман оказался пуст. Внезапно вспомнив свое решение бросить курить, принятое недавно, он почувствовал лёгкую досаду. Пытаясь справиться с нахлынувшим желанием, Михаил Иванович начал хлопать себя по всем карманам, проверяя, может, привычка взяла вверх, и он переложил их в другое место. Однако сигарет и зажигалки нигде не оказалось. Но минутная слабость прошла. Он дал слово себе, что бросит, а значит, точно бросит. Потому что слов данных себе, он никогда не нарушал.
«Как все это не вовремя, – подумал Михаил Иванович. – И вызов этот, и сигареты, да и, вообще, я сам. Холод собачий, а я одет как на пляж, – тяжело вздохнул он. – Как всегда самый неподходящий момент».
Увидев, как Михаил Иванович, характерными движениями хлопает себя по карманам куртки, один из полицейских, мужчина лет пятидесяти, окликнул его:
– Михаил Иванович, у меня есть, могу угостить.
Предложение прозвучало просто и по-дружески, но Кулдышов решил держать себя в руках. Он выпрямился и ответил с уверенностью:
– Нет, Вадим Петрович, не надо… Я бросаю и тебе советую. Здоровье, прежде всего, а здоровье на нашей работе надо беречь.
– Да какое тут здоровье! И работа такая, что не позавидуешь. Много ли радости смотреть на такое.
Тут полицейский махнул в сторону, где на железнодорожных путях лежало нечто, что раньше было человеческим телом, а сейчас напоминало груду кровавого тряпья. В воздухе ощущался тонкий, но характерный для таких ситуаций металлический запах крови, смешанный с холодным воздухом.
– Кто на что учился…, кто на что учился, Петрович, – ответил Михаил Иванович, повторив дважды фразу об учебе и развел уже синеющими от холода руками.
– И я говорю, – сказал тот, кого назвали «Петрович». – А сам как? Как жена?
– А…, – произнес Михаил Иванович, махнул рукой, и неожиданно для себя сказал то, о чем думал. – Разводимся, похоже.
– То есть? Хотя, не объясняй, мне тоже жена часто говорит, что я женат на работе, а не на ней, – сокрушенно покачал головой Петрович.– Помиришься ещё.
– Может ты и прав… посмотрим, – ответил Михаил Иванович. – Ладно, давай осмотрим все, наконец. Криминалист там готов?
– Прибыла. Идёт к нам, сегодня – Ольга Дмитриевна – сообщил Петрович, предварительно связавшись с кем-то по рации.
Михаил Иванович вздохнул с облегчением, когда он услышал это имя. Ольга Дмитриевна была известна своим профессионализмом и вниманием к деталям, она часто находила неочевидные улики, которые были незаметны для других.
– Хорошо, что Ольга Дмитриевна, нравится мне её подход к работе, – констатировал сухо Кулдышов.
