С возвращением
Она не была в этом месте уже сколько: двадцать лет? Больше? Ей не хотелось считать. Для такого срока вполне подойдет универсальное слово: Давно. Ей не хотелось сюда возвращаться, но в то же время не было, пожалуй, ни одного дня ее насыщенной событиями, разнообразной жизни, когда она хотя бы вскользь не вспомнила этот город.
Ее отношения с этим местом похожи на отношения двух созависимых людей: тирана и его жертвы, испытывающей странную привязанность и тягу к своему мучителю. Она бы ни за что не приехала сюда просто так, чтобы прогуляться и вспомнить былые времена, но в глубине души она ждала повод, из-за которого будет вынуждена пересечь треть страны и снова оказаться здесь. Это было обыкновенное перекладывание ответственности за свой приезд на независящее от нее событие, а конкретно – смерть ее кровного родственника. У нее не поворачивался язык назвать эту женщину матерью, но, как бы там ни было – наследство досталось ей.
Вере это наследство и даром не нужно было: убогая однокомнатная квартира в хрущевке на окраине Богом забытого городка, который с каждым годом все больше превращался в город-призрак: инфраструктура умирала вместе со старшим поколением, молодежь уезжала, притока населения давно не было. Серость, сырость и запустение. Но вопрос с квартирой необходимо было решить, в противном случае на Веру начнут вешать накапливающуюся задолженность по квартплате. Вера всегда подозревала, что однажды это «счастье» свалится на нее, обременяя собой и отнимая время, и она понятия не имела, кому можно продать эту халупу в подобной дыре. Даром отдавай – не возьмут.
Воспоминаний об этой квартире у Веры не было, да и быть не могло – с трех лет она жила в интернате. Тем же фрагментам, иногда всплывающим в памяти, которые можно было бы отнести к совсем раннему детству, Вера не доверяла, потому что они были слишком яркие и солнечные, никак не соответствующие этому городишке. Поэтому Вера решила, что это – иллюзия, созданная ее тогда еще детской фантазией, чтобы спрятать за ней истинное положение вещей.
И вот, оказавшись спустя столько лет снова в этом месте, Вера хотела бы еще раз сказать, что ее не волнуют причины, по которым мать отказалась от нее, причины, из-за которых ее детство вплоть до совершеннолетия было бесповоротно уничтожено. Хотела бы так сказать, но не смогла бы. Ей казалось, что перед ней – ответы на вопросы, которые она намеренно не хотела себе задавать все эти двадцать лет. Она видела в своем приезде шанс узнать, что же тогда произошло с ней и с той, чью квартиру теперь она унаследовала, что послужило началом страданий, которые Вера осознанно вычеркнула из своей жизни, словно вырванный лист с неправильно выполненной школьной работой. Но на втором листе все же отпечатались вдавленные бороздки от текста, что был написан, а затем уничтожен. И эти бороздки так и просились быть затертыми грифелем простого карандаша, дабы пролить свет на вычеркнутые из жизни ошибки. Не ее ошибки.
Разумеется, гостиницы в этом городке не было – кому взбредет в голову по доброй воле гостить здесь, к тому же еще и за деньги. Другого варианта, как только остановиться теперь уже в ее квартире, у Веры не было.
Она оформила все необходимые бумаги, вступила в наследство и даже нашла риелтора, который не давал никаких гарантий.
– У нас тут, знаете ли, не Москва, – сказала женщина, – каждый месяц по три-четыре квартиры на продажу выставляю, а продаю – одну в два-три месяца. Спроса нет, сами понимаете. Все разъезжаются. Молодежь остается только та, что привязана к родителям и старикам.
Вера предложила риелтору поставить минимальную цену для доставшейся ей квартиры, чтобы та продалась как можно быстрее, и решила подождать месяц. Она работала в службе безопасности банка и всю работу вела удаленно, поэтому могла какое-то время пожить в этом Богом забытом месте.
