Спи, безрогий! Камнем спи!
Шевелиться не моги!
Очи коли не сомкнёшь:
Ты с эллира упадёшь!
Заберёт тебя в леса
Ни буанзу, ни лиса…
Ни крылья, ни корни,
Но абубу Горни!
(колыбельная степных
кочевников Симпегалиса)
Глава 1 «Три маленьких камушка»
Что касается осени, то самыми прекрасными в этой поре Гиди считал те мгновения, когда возвращалось ощущение лета. Бывает, гонит ветер рваные тучи над скучным лесом, и вдруг, как засияет парное солнце, загорятся жёлтые кроны деревьев, зашелестят иголочки лиственниц… И такая благодать нахлынет, что все тревоги исчезают. А тревог у Гиди накопилось предостаточно; одна из них жила в пещере, подле которой немолодой посыльный сидел уже битый час.
Нет, Гиди не жаловался на службу. Да и с хозяином ему, можно сказать, повезло. Однако иногда всё шло наперекосяк, и спокойствие сохранить оказывалось невозможно. К тому же, Гиди не переносил холодных замкнутых пространств, вроде тех же пещер и прочих скверных закоулков, где можно простудиться.
Из подкаменной тьмы донёсся шорок. Гиди, сидевший на сухом бревне, всмотрелся во мрак. Оттуда медленно вышел кто-то в лохмотьях. Из макушки существа росли не волосы, а веточки лиственницы. Покрыты они были жёлтыми иголочками, такими же яркими, как на деревьях вокруг. Иголкам заволокло и место для костра перед входом в пещеру, и поленницу, и даже стол из грубых досок, стоящий тут же под открытым небом.
«Сдались вы мне, твари ветковолосые!» – мысленно выругался Гиди.
Существо с веточками потянулось и крякнуло, видимо спросонья. Затем пещерный житель стал усердно тереть кулаками глаза, мычать и медленно двигаться к бочке, стоявшей у входа в тёмное пространство под отвесной скалой. Ветковолосый немного порычал, а потом, задержав дыхание, окунул голову в бочку. Через несколько секунд он выпрямился и застонал. На его рваный балахон с веточек заструился ручей студёной воды.
Гиди сплюнул, да так громко, что пещерник, стоявший шагов за двадцать пять, услышал. Он раздвинул веточки, упавшие ему на лицо, и вперил осоловелый взгляд в незваного гостя.
– Пошёл прочь! – засопел парень, и сорвался на кашель.
– Эх, – вздохнул Гиди. – Ещё один властелинчик!
Кудлатый нахмурился. Он шумно отряхнулся от воды, резким движением руки убрал свои длинные ветки за плечи, и присмотрелся к посыльному.
– Не припомню, чтобы в долине терпели таких заносчивых слуг, – медленно проговорил пещерный житель.
– А я не припомню, чтобы видел господина, который прозябает в пещере, —ответил Гиди.
– Я не прозябаю! – немного расправив плечи ответил ветковолосый.
– А я не слуга! – усмехнулся посыльный.
– Все люди – слуги! – пренебрежительно отмахнулся собеседник и поплёлся к столу. Там он краем своего замызганного балахона смахнул с сиденья воду, оставшуюся с ночного дождя, а потом уселся, водрузив локти на столешницу и крепко взявшись за голову.
– Твари! – простонал он.
– Ещё бы! – согласился Гиди, поднялся и направился к поленнице. – Спишь, считай, на голых камнях, да по осени! Где же голове с утра не болеть?! Хочешь просыпаться свежим – надо не в криницу лоб окунать, а тепла телу дать!
Гиди достал из-под промокших поленьев сухую бересту, растёр её и пошёл разжигать костёр. Краем глаза посыльный заметил, что ветковолосый пристально, однако чуть с опаской, наблюдает за его действиями.
– Да ты не молчи, – продолжал Гиди. – Можешь спрашивать, коль что выведать хочешь. Я обычаям нуониэлей обучен: знаю, что вопросы задавать у вашего народа непринято. Но ты валяй; я никому не скажу!
– Слуги должны без расспросов господам всё говорить, – пытаясь сохранять достоинство в голосе, заметил пещерник.
– Да вы, деревянные, тоже много чего должны! – усмехнулся Гиди и высек наконец из огнива такой сноп искр, что береста загорелась и затрещала.
