Мой дядюшка Египет был весьма эксцентричным дядюшкой. Нет, конечно, все дядюшки в той или иной степени эксцентричные, например, мой второй дядюшка по материнской линии упорно верил, что луна сделана не из сыра, а из самого что ни на есть мрамора. Но вся эксцентричность обычных дядюшек ограничивается милыми чудачествами, не более того. Другое дело – мой дядюшка Египет. Почтенные граждане при встрече с ним на полном серьезе верили, что перед ними самый что ни на есть сумасшедший. Моему дядюшке Египту ничего не стоило войти среди ночи в мою спальню (мы жили в большом двухэтажном доме, полном многочисленной родни) и заявить:
– Собирайся. Мы едем к Джону МакКетти.
Мне не оставалось ничего кроме как встать с постели и начать паковать чемоданы. При этом я даже не осмеливался толком спросить, кто такой этот Джон МакКетти, и почему мы должны к нему ехать за тридевять земель, преодолевая множество препятствий. Джон МакКетти, несмотря на свою безвестность, оказывался очень интересным человеком, который писал стихи и песни, и прекрасно играл на гитаре. Мы с дядюшкой возвращались домой с чемоданами, полными песен и стихов, а дядюшка еще успевал прихватить с собой воспоминание о первой любви Джона МакКетти – воспоминание, пропитанное запахом поздней осени, моросящих дождей и первого снега. Мой дядюшка вообще обожал снег – наверное, потому, что у него у самого не было ни снежинки.
Конечно, это не значит, что мой дядюшка совсем никогда не посещал известных людей – посещал, и еще как. Мы с ним видали Чингисхана, Тамерлана и Ивана Грозного, Шекспира и Данте, и дядюшка со снисходительным презрением смотрел, как я набиваю чемодан сувенирами – стихами и сонетами, историческими фактами и легендами. А потом – уже когда наш самопаровездеход отчаливал от пристани, расправлял крылья и разгонялся на рельсах – почтенный Египет с авторитетным видом заявлял:
– Ну что, друг мой, Лэнди, не хочу тебя огорчать, но ты как всегда смотрел поверхностно, и не увидел самого главного. Обрати внимание, что я нашел…
И он показывал мне детское воспоминание Данте или ночные страхи юного Чингисхана, который однажды заночевал в степи совсем один. Уникальные экспонаты занимали достойное место в дядюшкиной коллекции диковин со всего мира.
Лэнди…
Мое полное имя было Лэндон из зе Кэпитэль оф Юнайтед Кингдем, но мне приходилось смириться с тем, что для своих близких я до конца жизни так и останусь Лэнди.
Но если бы чудачества моего дядюшки ограничивались только этим! Всякий раз, отправляясь в путь, я не знал, чем закончится наше путешествие, и что еще устроит мой непредсказуемый дядюшка Египет. Чего стоит только случай в путешествии, когда мы посетили Дмитрия Ильясова. Дмитрий оказался человеком очень удивительным – он был фотографом, и делал из фотографий невероятные по своей красоте коллажи. Мы с дядюшкой постояли над полуистлевшими останками человека, собрали его воспоминания и образы. А потом мой дядюшка Египет задумчиво почесал пирамиды, отряхнул песок и сказал:
Этот человек был у меня.
Мне показалось, что я ослышался. Или не понял.
– Простите, дядюшка?
– Этот человек был у меня. Когда-то. Он приходил ко мне.
– Приходил? Разве люди ходят?
– Ходили. Раньше.
– Но ведь этого не может быть. Посмотрите на этого человека, на его высохшие кости, разве он может встать и куда-то пойти?
Мой дядюшка Египет повернул ко мне мудрое лицо, лицо Сфинкса:
– Теперь не может. А когда-то люди ходили. Вот как мы сейчас.
Я не стал спорить со своим родственником: в конце концов, если дядюшка сходит с ума, лучше не усугублять его безумие. Однако, его слова не давали мне покоя, и ближе к вечеру, когда наш самопаровездеход отчалил от пристани, я спросил:
