Однажды ехала в поезде и читала сборник Токаревой, который ухватила в минском книжном перед отъездом.
Токарева там пишет, что, пока работала учительницей в школе, постоянно чувствовала, что сидит в зале ожидания и ее поезд никак не придет. А когда напечатали ее первый рассказ – это как будто поезд наконец пришел. И она поехала в свою судьбу.
Как хорошо, что однажды я вышла из зала ожидания и села в свой поезд. Меня часто спрашивают, как найти себя, свое место, свое дело. Если кратко: решиться поменять жизнь, сидеть без денег, страдать, молиться, слушать советы, как жить, опять страдать, сидеть без денег, верить, не верить, молиться, сидеть без денег, начать делать то, что хочется, но все равно сидеть без денег. Слушать советы. Верить, верить, верить. Делать только то, что хочется, даже если предлагают большие деньги за то, что не хочется.
Если решаешь жить свою жизнь, что-то обязательно произойдет. Что-то случится. То, что нельзя спланировать, предугадать, что невозможно представить.
Но это плохой алгоритм, он мало кому нравится, потому что в нем нет никаких гарантий.
Моя жизнь в деревне – это не столько потому, что я люблю деревню, а потому, что меня сюда поставил Бог. Сказал: «сиди здесь». Я так почувствовала. И именно поэтому здесь я ощущаю полное согласие с собой. У писательницы Ольги Примаченко есть такая фраза: «Когда ты совпадаешь с собой по краям». Вот именно так я и совпадаю – моя душа на своем месте.
И только это чувство помогало мне преодолеть все трудности.
Каждый год в октябре в мой деревенский домик приходят газовики, чтобы перед отопительным сезоном проверить оборудование. Обычно их приходы очень меня расстраивают.
Когда я только переехала в деревню, оказалось, что газовый котел, который ставила еще бабушка, нужно менять. Была зима, опасный прибор отключили, и я спала под одеялом в одежде. Потом выяснилось, что не годится и плита. За шесть лет жизни в деревне в газовом оборудовании регулярно нужно было менять то какие-то краники, то прокладки, то датчики. Так что представители этой профессии меня всегда настораживают.
Сегодня опять приехал газовик. Все шло хорошо, пока он не начал нюхать шланг. Очень старательно нюхал. Предложил понюхать и мне. Я послушно подошла.
– Ну, что? – спросил он.
– Мне нравится, – сказала я.
– Нет, все-таки что-то есть, – не успокаивался он.
Достал какой-то прибор, поводил им по шлангу. Выдал заключение: нужно менять.
«Ну вот», – подумала я.
– Есть кому поменять? – спросил он. Пока я думала, конкретизировал: – Ну, мужчина в доме есть?
Стою, молчу.
– Ну, муж??
– Ну, нет!
– Печально, – вздохнул газовик.
– Печально, – согласилась я.
Мы помолчали.
– Хотите, я буду ходить по домам и говорить, что вон там живет молодая красивая женщина? – спросил газовик и сел заполнять бумаги.
– Хочу, – вдруг ответила я. И все-таки добавила: – Шутка.
– А вообще, от мужиков одни проблемы! – добавил газовик, не отрываясь от бумаг.
– Думаете?
– Точно!
Поговорили, давно ли я тут живу, чем занимаюсь. Из моего рассказа мастер заключил, что жизнь моя совершенно замечательная, работа журналистом замечательная, место тут тоже замечательное, остается сидеть и радоваться.
Я представила, что именно это он написал в бумагах, где указано, что мне нужно купить угарный датчик и шланг. И именно под этим подписалась.
Я угостила его грушами. Он сказал, что в деревне люди добрее и проще, его угощают всем: водкой, орехами, яблоками. А в городе совсем не так. Злятся, ругают, качают права.
Газовик вдруг оторвался от бумаг, вспоминая какой-то случай с работы, и с чувством выругался.
– Простите, я матюкнулся, – виновато улыбнулся он. – Ну, просто иногда не хватает на них слов.
