Глава 1
ДЕНЬ ЛЕТНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ
Репродуктор вздрогнул, и бодрые звуки «Марша авиаторов» раздались над перроном Витебского вокзала. До отправления скорого поезда «Ленинград—Одесса» оставалось десять минут.
– Будем прощаться, – сказала Лидия Андреевна. Яна бросилась на шею матери, сбивая ее шляпку.
– Ну, полно, полно, дитя мое, – укоризненно сказала Лидия Андреевна, поправила белую кружевную шляпку и поцеловала дочь.
– Папочка, до свиданья!
Всхлипывающее чадо перешло в объятия отца, массивного и непривычного в белом чесучовом костюме, форма военврача идет ему гораздо больше.
– Янка, не грусти, мы вернемся через три недели и поедем на нашу дачу, – сказал Ян Михайлович и поцеловал дочь.
– Да, папочка, хоть бы скорее.
– Лина, берегите Яночку, – строго сказала Лидия Андреевна и подтолкнула девушку к домработнице.
– Не беспокойтесь, Лидия Андреевна, у нас все будет хорошо, как всегда. А вы, как приедете, сразу дайте телеграмму.
Акулина Михайловна – член семьи уже сорок лет. Она вынянчила Лидочку Муромцеву, а когда та вышла замуж и родила Яночку, Акулина Михайловна вынянчила и ее. И с тех пор вела хозяйство Петерсов. Хозяйка и домработница поцеловались, Ян Михайлович пожал руку Акулине Михайловне.
– Садитесь, пожалуйста, осталось пять минут, – пригласил пассажиров мягкого вагона щеголеватый, подтянутый проводник в черной форме. Семья еще раз торопливо расцеловалась, и Ян Михайлович подсадил супругу в вагон.
Яна и тетя Лина подошли к окну вагона. Родители Яны сидели напротив друг друга в двухместном купе и счастливо улыбались. Лидия Андреевна успела снять шляпку и теперь поправляла темные волосы, скрученные в два валика над высоким белым лбом, как у Любови Орловой. Яна постучала в закрытое окно. Родители послали ей воздушный поцелуй и украдкой взялись за руки. Паровоз громко свистнул, окутался паром, поезд медленно поплыл вдоль платформы. Яна и тетя Лина стояли, обнявшись, и махали вслед.
– Они до сих пор красивая пара, – сказала тетя Лина.
– Счастливые, – выдохнула девушка, – едут к морю в мягком вагоне.
– В понедельник, наверное, придет от них телеграмма, – сказала Акулина Михайловна.
– Как бы я хотела поехать с ними далеко-далеко, в мягком вагоне, – мечтательно произнесла Яна. Ей всегда нравился особый запах на перроне – горячий металл и горящий уголь звали в дальнюю дорогу.
– Ты забыла, что едешь, завтра на дачу, и будешь там всю субботу и воскресенье?
– А мы сейчас зайдем в Елисеевский? – с лукавой улыбкой спросила девушка.
– Заедем, егоза, – ответила Лина.
Они вышли с вокзала и сели в трамвай. Деревянные сидения тянулись вдоль всего вагона, раздался громкий звонок, и трамвай тронулся. Яна наслаждалась поездкой. Жаркий солнечный день заканчивался. Золотистое закатное сияние охватило всю западную сторону неба. Яна восторженно крутила головой налево, направо и вскрикивала:
– Как красив наш Ленинград в такую погоду!
– У меня глаза болят, уж слишком много сейчас света, – ворчливо сказала няня.
– Ну что вы говорите, разве света может быть много! – вскричала Яна.
– Посмотрите, тетя Линочка, Ленинград сейчас кажется полупрозрачным, почти стеклянным, или леденцовым, как в той сказке Гофмана. Помните, мы ее читали, когда я была маленькой.
– Про этого… с орехами… Щелкунчика?
– И на балет вы меня водили…
– Но зимой у нас холодно и мрачно, – настаивала Лина.
– И вовсе нет, одеться потеплее, и на каток в ЦПКиО, или в Дюны на лыжах!
– Вставай, егоза, мы выходим!
На главном проспекте Ленинграда Лина и Яна постояли, любуясь закатом. Широкий проспект по всей длине залит пурпурным сиянием опускающегося за горизонт в сторону Невы солнца, даже зеленые кроны деревьев в саду Дворца пионеров кажутся багряно-золотыми. Все величественные здания освещены одинаково, тень не отбрасывают, в темнеющем небе ослепительно горит золотая игла Адмиралтейства.
