“Одно слово может изменить твоё решение.
Одно чувство может изменить твою жизнь.
Один человек может изменить тебя”.
Конфуций
Однажды проснулся среди ночи. Как иногда бывает: точно вытолкнули из сна. Лежишь и смотришь в темное окно за занавесками в спальне и не совсем понимаешь, что тебя тревожит и не дает снова уснуть.
Почему-то вспомнил нашего философа из университета. Прошло уже много лет, но я его хорошо помню. Оригинальный такой дядька! Нескладный, высокий, сутуловатый и жилистый, с пшеничными патлами вокруг все более обнажающейся лысины. Смешно картавил.
Тогда мы получали второе образование, поэтому странными преподавателями удивить нас было в общем-то сложно. Но философ удивил. В университете, еще до нас, прозвали его Паганелем. Ходил по аудитории с чашечкой кофе и, прихлебывая, говорил о вечном. В каком-то рыжем в клеточку твидовом пиджаке, точно с плеча булгаковского Коровьева.
Позже кто-то из нас вспоминал его за яркую причудливость, лысеющую пшеничность и картавую неформальность облика, а кто-то – по-крайней мере я – за то, что он раздвинул занавески бутафорности сущего, за которые, по молодости, мы и не задумывались заглядывать.
Но что такого особенного он нам открыл? Всем своим смешным видом и картавостью речи. То, что диванный теоретик, укутавшись в старый мамин плед, рассуждает о высших материях? Так он философ – это его работа. То, что вся наша суета в жизни не стоит ломаного гроша? Так об этом вещали еще древние греки. То, что мир наш непознаваем, а наши теории о нем сродни взгляду подслеповатой мартышки, примеряющей не подходящие по диоптриям очки? А что от этого изменится?
Но чем-то он нас остановил. Словно пробегавших мимо, одернул и заставил задуматься.
Сначала к нему привыкали. Но уже на третьем занятии, вдоволь насладившись его (придурковатость зачеркиваю) нетипичностью, мы общались с ним весело и доверительно, как будто благодаря за интригу странного образа, кошачью мягкость и неформальность подхода в преподавании. Да и не было на его лекциях философии как таковой. Он вообще поступил хитро изначально: всю первую лекцию оттарахтел о базисах и надстройках, занудно показывая, какая же это скукотища. Чтобы мы насмотрелись на него, нашушукались и про себя поиздевались. На вторую лекцию он пришел с кофейником и, шваркая, попивал кофеек, расхаживая по аудитории и с видом Сократа вопрошая нас о том, что есть философия и на хрена она нам нужна как наука.
Тогда-то мы и спровоцировали его вопросом: что привело в философию его самого? Паганель словно ждал такого поворота. Начал, казалось, с банального. Что в жизни каждого взрослеющего человека наступает момент, когда в тиши своего сознания, в сени своего эгоизма он спрашивает: почему и зачем? Почему я, здесь и сейчас? Почему эти люди и обстоятельства? В чем смысл всего, что меня окружает? И чего ждать после? На самом деле, это главные вопросы человека в жизни. Как бы мы их ни хотели, как бы от них ни прятались – они всегда в нас. Учеба, карьера, работа, люди вокруг, отношения с ними, завтрашний день, послезавтрашний день, государства, законы, войны, история, науки, идеи, теории и мифы – все это мишура по сравнению с ними. Каждый человек, родившийся и осознавший себя живым, замкнут в клетку, замками которой являются эти вопросы. Все остальное – это то, чем мы себя развлекаем и утешаем, находясь в данной клетке. Все остальное мы себе воображаем в попытке не думать о смерти.
Этому он посвятил целую лекцию.
В следующие лекции он рассказывал о книгах. О чтении как о сакральном акте скрадывать время, пробуждать воображение и познавать жизнь. Точнее себя в жизни. Воображать, что ты не одинок, наслаждаясь одиночеством. Книги, как люди, разные – старые и новые, с картинками и без, умные и не очень, пропитанные идеологией, как пылью, и духом путешествий, как морской солью. Книги наивные и книги, потрясающие воображение. Ты живешь их образами, запахами, впечатлениями. Встречаешь, влюбляешься, прощаешь, прощаешься, ненавидишь и веришь. Косые паруса, раздуваемые ветрами, черепа на мачтах. Баталии пиратских фрегатов, пахнущие дымом пороха. Плеск океанической волны у лунных берегов, усеянных плакучими пальмами, какого-нибудь Барбадоса… Скрещение шпаг, скрежет ботфортов, смертельный азарт, истовый и благородный, мушкетеров, срывающихся на горячих рысаках в ночь из пропахших ромом таверн ради улыбок прекрасных маркиз, кокетливо играющих перьями вееров с обвитых орхидеями балконов… Феодальные замки в закатном солнце, упирающиеся шпилями в облака, рыцари и лошади, облаченные в латы, стук копий и лязг мечей, улей толпы, взирающей за схваткой, и благоухающая девичья шаль, плывущая над ристалищем как признание и награда победителю… Армия Александра Македонского, тонкой нитью меж вершин Гиндукуша петляющая по пути в загадочную Индию, или римские легионы, бряцающие щитами в ожидании нападения бородатых варваров, таящихся тревожным гулом в призрачном предутреннем лесу с обнаженными топорами… Тигр и Евфрат, Месопотамия, шумеры, аккадцы, вавилоняне, пирамиды Хеопса, Аменхотеп, Эхнатон, Зевс, Ахиллес, Гектор, Одиссей и Пенелопа, Диоген в бочке, Сократ, Пифагор, Александр Великий, Птолемей, Гай Юлий Цезарь, несравненная Клеопатра, безумные Калигула и Нерон, Авиценна, вандалы, Хлодвиг и меровинги, Карл Великий, Юстиниан и Византия, князья Олег, Игорь, битвы за Константинополь, княгиня Ольга и ее птицы, Владимиры Большое гнездо, Ясно Солнышко, Мономах, Святославы, Ростиславы, Изяславы, Мстиславы, Афанасий Никитин и Индия, Фридрих Барбаросса, Ричард Львиное сердце, Робин Гуд, король Артур и рыцарский стол, Святая земля, Гроб Господень, крестовые походы, копье Лонгина, священный кубок Грааля, плащаница Господня, бедуины, османы, Великая китайская стена, Великий шелковый путь, тибетские монахи, Чингис-хан, Тимурлен, Бартоломеу Диаш, Марко Поло, мыс Доброй Надежды, Христофор Колумб, Америго Веспуччи, ацтеки, Рафаэль Сабаттини и капитан Блад, копи царя Соломона и царица Савская, адмирал Нельсон, леди Гамильтон и «великая Армада», Дон Кихот, Гулливер и лапутяне, Робинзон Крузо и Пятница, Иван Грозный, опричнина, Борис Годунов, Айвенго, Д`Артаньян и мушкетеры, королева Марго, граф Монте-Кристо, Бурбоны, Медичи, Петр Великий, Полтава, «бироновщина», бессчетные короли Генрихи, Людовики, Мария-Антуанетта, Робеспьер, якобинцы, гильотина, Бородино и пылающая Москва, декабристы, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Обломов, Достоевский, Толстой, сны Веры Павловны, Жюль Верн и Паганель, Стивенсон и капитан Флинт, доктор Джекил и мистер Хайд, Ницше и Фрейд, Шерлок Холмс, «Титаник», дом Ипатова, говорящая голова профессора Доуэля, Ариэль, Ассоль и Грэй, Остап Бендер, Павка Корчагин, Тимур и его команда, Воланд и его команда, Полиграф Полиграфович, профессор Преображенский, Кафка, Джеймс Джойс и Марсель Пруст с их во многом непонятными, но чрезвычайно загадочными «Улиссом» и «Под сенью девушек в цвету», Алиса и миелофон… Кто что только ни воображает! Некоторые воображают, что могут изменить мир.
